Узник опала
Шрифт:
– Кто может винить вас, мадемуазель?- мягко произнес Ано.- В конце концов, мы все люди.
– Ваш помощник мосье...
– Моро,- подсказал Ано.
– ...мосье Моро также передал, что вы хотите меня видеть. Почему бы вам не сесть? И вам, конечно, тоже, мистер Рикардо?- Дайана впервые обратилась к нему, и, хотя ее губы улыбались, взгляд был твердым как сталь.
– Если я не помешаю,- смущенно ответил Рикардо.
Враждебность девушки не вызывала сомнений. Она поставила его на место, как надоедливого мальчишку, цепляющегося за брюки знаменитого детектива и сующего нос в дела, слишком важные для столь незначительной персоны.
– Это мосье
Ано пришел на выручку незадачливому другу.
– Мистер Рикардо уже неоднократно смог принести немалую пользу сегодня утром,- заметил он с мягким упреком, на который Дайана Тэсборо никак не прореагировала.
Двое мужчин придвинули пару железных садовых стульев к скамейке девушки и сели.
– Насколько я понимаю, мадемуазель,- начал Ано,- молодая мадам Девениш не являлась вашим близким другом, но была вашей гостьей, поэтому вы должны что-то знать о ее прошлом.
– Разумеется,- кивнула Дайана. С минуту она молча смотрела на детектива, игнорируя мистера Рикардо, словно его не существовало вовсе.Последние годы жизнь Эвелин была нелегкой. Потому я и пригласила ее погостить в Сювлаке. Она дочь Денниса Блэкетта - богатого финансиста, который умел быть хорошим другом и беспощадным врагом. Не думаю, что у Эвелин с самого начата было много шансов.
– Отец не любил ее?- спросил Ано.
– Напротив, обожал. Мать Эвелин умерла, когда ей было шесть или семь лет, она была единственным ребенком и росла среди гувернанток и слуг, которым приходилось выполнять все ее капризы под угрозой лишиться работы. Деннис Блэкетт сделал из Эвелин идола. Он назвал ее именем яхту, корову-рекордсменку, выведенную им орхидею, и она даже ребенком председательствовала за столом. Отец прямо в лицо ей превозносил до небес ее красоту и ум. В этом обожании было нечто фантастическое - даже ненормальное. Деннис Блэкетт, этот безжалостный бизнесмен, общаясь с дочерью, терял голову. Приведу вам пример, который видела сама, когда гостила у них...Дайана неожиданно оборвала фразу.- Но вы, конечно, хотите услышать о ее браке, а не об этих мелочах.
– О браке - в свое время,- отозвался Ано.- Но сначала об этих деталях. Вы называете их мелочами, мадемуазель, а я нет. Ибо такие мелочи формируют характер. Мы не сможем докопаться до сути этого таинственного дела, если не узнаем о людях, которые в нем замешаны,- о том, что сделало их такими, какими они стали.
Рикардо редко видел детектива таким настойчивым, как в этот момент. Ано сидел, опираясь локтями на колени; его массивная фигура была напряжена.
– Пожалуйста, продолжайте.
Дайана кивнула и возобновила повествование.
– У Денниса Блэкетта был большой дом в Морвене на острове Малл {Малл один из Внутренних Гебридских островов у западного побережья Шотландии}, на берегу пролива. Там имелась высокая спиральная лестница с узкими ступеньками из темного лакированного дуба. Его причудой... нет, причуда - это мягко сказано... его страстью было смотреть, как Эвелин, одетая в нарядное платье, изящно спускается по этой лестнице, и поправлять ее, словно учитель танцев, когда она делала неуклюжий шаг, отправляя назад на площадку, чтобы начать все заново. Конечно, Эвелин являла собой привлекательное зрелище - изящная, молодая и свежая, в сверкающем платье на темном фоне,- но мне от всего этого становилось не по себе. Это выглядело... неестественно. Вы меня понимаете?
– Да,- ответил Ано.
– Тогда вы также поймете, что Эвелин была бы ангелом с серебряными крылышками, если бы не выросла тщеславной, своевольной
– И мосье Блэкетт никогда не простил это предательство?- спросил Ано.
– Никогда. Я же говорила, что он был беспощадным врагом. Он полностью вычеркнул Эвелин из жизни и оставался один в своем доме в Морвене до поздней осени. Потом он прибыл в Лондон и начал методично разорять Девениша. Это не заняло много времени. Если вы имели дело с Девенишем, то не могли иметь дело с Деннисом Блэкеттом. Если вы были финансово заинтересованы в каком-либо из концернов Девениша, ваши акции падали с каждым днем, пока не превращались в ничто. Дом в Мейфере {Мейфер - фешенебельный район Лондона} ушел за гроши, за ним последовали коттедж в Сербитоне {Сербитон - район на юго-западе Большого Лондона}, и девушке в сверкающем платье пришлось довольствоваться трехкомнатной квартирой в Сайденеме {Сайденем - район на юго-востоке Большого Лондона}.
Супруги постоянно ссорились, обвиняя друг друга. Через год Девениш остался без гроша в кармане и вышиб себе мозги.
– Но даже этого было недостаточно,- с невольным восхищением заметил Ано. Он столько времени прожил в контакте с поверхностными и изменчивыми преступными умами, что не мог не одобрять тщательность и методичность, даже вдохновляемые жестокостью.
– Да,- согласилась Дайана.- Недостаточно. Эвелин написала отцу - она была в полном отчаянии - и получила ответ клерка, отпечатанный на машинке, извещавший ее, что раз в квартал до конца дней она сможет получать сто двадцать пять фунтов. Это было три года тому назад. На континенте Эвелин могла прожить дешевле, чем в Англии. Она уехала за границу, и я впервые встретила ее после злосчастного приема в Шотландии этим летом в Биаррице.
– Она была, простите за нескромный вопрос, одна?
– Абсолютно одна.
– Полагаю, вы встретили ее в казино?
Казалось, Дайана собиралась ответить утвердительно, но передумала.
– Нет, не в казино - по-моему, эго произошло на поле для гольфа. Эвелин снимала квартиру в дешевом районе. Я пригласила ее погостить и привезла сюда.
– Вы поступили великодушно, мадемуазель.- Ано отвесил поклон.- А теперь расскажите о вашей американской подруге, мисс Джойс Уиппл.
Дайана Тэсборо в отчаянии всплеснула руками.
– Как ни странно, мосье Ано, я знаю о моей близкой подруге куда меньше, чем о простой знакомой. Всем известно, что Джойс и ее сестра не имеют ни одного родственника во всем мире, что они прибыли из Америки два года назад, что на их земле в Калифорнии имеется нефтяная скважина, что сестра недавно вышла замуж и вернулась в Америку. Джойс всегда была сдержана насчет себя даже со мной. Она с энтузиазмом относилась ко всему, что видела здесь, и к людям, с которыми знакомилась, но из нее нельзя было вытянуть ничего о ней самой и ее прошлом.