Узник опала
Шрифт:
"Ведь все будут замаскированы",- настаивала Эвелин.
"Кроме меня",- сказал Робин Уэбстер.
"И меня, поскольку использован мой дом",- подхватил де Мирандоль.
"Ш-ш! Она идет!" - зашипела Эвелин Девениш.
"Тогда я ухожу,- заявил Робин Уэбстер.- Доброй ночи".
У меня создалось впечатление, что он ухватился за предлог, чтобы улизнуть. Когда Робин повернулся и зашагал по террасе в сторону рощи и своего шале, прозвучала фраза, которая все мне объяснила. Я могла бы сотню лет слушать намеки и никогда не добраться до истины. А теперь она вспыхнула у меня перед глазами таким ужасным, слепящим пламенем, что я сползла на пол и забилась в угол.
"Доброй
Эвелин не знала, что я работала в большой библиотеке и что мой раздел алфавита начинался с М и оканчивался О. На букву О начиналось слово "оккультизм", поэтому я обладала кое-какими знаниями об этом предмете. "Доброй ночи, дружище Гибур",- сказал мосье де Мирандоль, а Робин Уэбстер засмеялся в ответ. Очевидно, это имя было каким-то образом связано с предприятием, намеченным на будущую среду. Но в историю вошел только один Гибур - бесчестный аббат, служивший черные мессы. Мосье де Мирандоль упомянул среду или пятницу - именно эти два дня обычно отводились для нечестивых церемоний. Теперь я знала секрет Дайаны, причину ее задумчивости и равнодушия, а также моих предчувствий. Тривиальные фразы ее писем доносили до меня сообщения из иного мира, на краю которого стояла, трепеща, ее душа.
Снова осторожно подняв голову, я увидела, что Дайана присоединилась к мосье де Мирандолю и Эвелин и что Робин Уэбстер исчез среди деревьев. Все трое говорили открыто, а через несколько минут вернулись в дом. Я услышала, как закрылась стеклянная дверь, и увидела, как погас желтый свет, падавший из гостиной на пол террасы. Теперь дом и сад освещала только луна. Лишь между ветвями деревьев у аллеи проникал луч света из верхнего окна шале Робина Уэбстера.
Джойс Уиппл опускала в своем повествовании обычные развлечения, которым предавалась днями и вечерами маленькая группа в Шато-Сювлак. Ее полностью игнорировали Эвелин Девениш и мосье де Мирандоль, постоянно торчавший в доме. Робин Уэбстер, напротив, все больше досаждал ей своим вниманием, а старая миссис Тэсборо наслаждалась недавно обретенной властью. Каждый вечер несколько соседей приходили обедать и танцевать в Шато-Сювлак, а один-два раза аббат Форьель играл здесь в вист. Что касается Дайаны, то она держалась особняком, предаваясь своим мечтам. Даже домашняя прислуга стала ей безразлична, гостям она тоже уделяла мало внимания, и таким образом у Джойс, естественно, вошло в привычку готовить коктейли и подавать напитки перед тем, как группа расходилась.
На третий вечер пребывания Джойс в Шато-Сювлак произошли два маленьких, но важных инцидента. Она неохотно танцевала с Робином Уэбстером, который подвел ее к краю террасы, подальше от других.
"Так больше не может продолжаться,- сказал он, внезапно остановившись.Вы должны спуститься в сад и поговорить со мной". Робин отодвинул ее от себя и снова окинул ее с головы до ног таким жадным взглядом, что она почувствовала себя обесчещенной. "Хорошо",- ответила Джойс, освободив руки, и направилась вместе с ним в сад.
– Это было ужасно,- сказала она,- но я боялась, что он устроит при гостях какую-нибудь ужасную сцену, из-за которой мне придется покинуть Сювлак. Мы пошли через лужайку к изгороди, которая отделяет сад от
"Больше я не могу таиться,- заговорил Робин. Он запинался, и его губы дрожали.- До сих пор было легко - даже забавно - заниматься... другим, если вы меня понимаете..." Мне не составляло труда понять его. Самым удивительным была абсолютная искренность насчет его цели - то есть меня. Ему, казалось, и в голову не приходило, что я могу верить в еще одно понятие, входящее в мой раздел алфавита,- моногамию.
"Но теперь я не хочу ничего скрывать,- продолжал Робин.- Пускай весь мир знает, что мне нужны вы, Джойс! Полночи я хожу по своей комнате, повторяя ваше имя! Я думал, что такое всепоглощающее желание не может остаться без ответа, и ожидал услышать ваши шаги по гравию, увидеть, как открывается дверь, и входите вы, глядя на меня своими сияющими глазами. Конечно, я знал, что веду себя как дурак - с женщинами можно только делать вид, будто теряешь из-за них голову. Но я не в силах совладать с собой. Больше всего на свете я хочу вас, Джойс!" - И он протянул ко мне дрожащие руки.
Я не осмеливалась смеяться, находясь в присутствии хищного зверя. Моей целью было предотвратить кризис хотя бы до среды, когда должна была состояться церемония. Поэтому я невнятно пробормотала: "Со мной раньше не случалось ничего подобного. Мне никогда не говорили, что желают меня больше всего на свете". К счастью, в этот момент Эвелин Девениш сбежала по ступенькам террасы и направилась через лужайку к нам. На сей раз Робин Уэбстер произнес "ш-ш!". Я сразу ускользнула в пустую гостиную, потрясенная сильнее, чем ожидала.
Несколько минут я сидела там, наблюдая за танцующими снаружи парами, а потом ко мне присоединилась Дайана. Она села рядом со мной, смущенно улыбаясь, и быстро заговорила: "Я собираюсь кое-что рассказать тебе, Джойс, о чем еще не говорила никому из моих друзей. Но ты пока должна хранить это в тайне. Не хочу, чтобы люди лезли со своими советами в дела, которые их не касаются. Пускай никто ничего не знает, пока все не будет кончено. Я собираюсь замуж за Робина Уэбстера".
Я была ошарашена, и мое лицо, несомненно, это отразило, так как Дайана быстро добавила: "Ты удивлена, но ты его не знаешь. Он просто чудо!"
"Но ты уверена, что...- сбивчиво запротестовала я.- Ведь ты богата, а он... К тому же у него уже есть подруга, не так ли?"
Я была не слишком тактична, но была так ошеломлена, что не смогла придумать более подобающую фразу. Однако Дайана нисколько не обиделась и спокойно восприняла мой протест.
"Я знаю, о чем ты,- отозвалась она.- Робин проводит много времени с Эвелин Девениш. Но он любит меня.- Я чувствовала, что ее уверенность нельзя поколебать никакими доказательствами.- С тех пор как ты приехала, Джойс, он и к тебе проявляет внимание. Но это всего лишь уловка, чтобы никто не догадался о наших планах".
"И когда же вы собираетесь пожениться?" - спросила я.
"В будущем месяце,- ответила Дайана, и на ее лице появилось странное выражение - наполовину гордости, наполовину страха.- Я не могу всего тебе рассказать. Но мы избраны - он, я и еще несколько человек. Это страшная тайна. Сначала я боялась - возможно, и сейчас побаиваюсь. Но назад ходу нет. Речь идет о вере - те, кто ее не разделяет, могут изгнать нас и забросать камнями. Но таких, как мы, много - не только здесь, но и в Париже, в Италии. В конце концов, тех, кто прав, всегда...- она с трудом подобрала нужное слово,- карают, верно? Эта древнейшая вера в мире - она проповедует страсть вместо самоотречения, и для тех, кто ее придерживается, мир становится теплым и ярким, а не серым и холодным".