Узник опала

Мейсон А Е

Дайана говорила тихим, хриплым от избытка эмоций голосом, ее лицо дрожало, грудь бурно вздымалась, словно после состязания в беге, а руки вцепились в платье. В уютной гостиной с окнами, выходящими в сад, за которым поблескивала река, рядом с библиотекой, где звучала пластинка с незамысловатым фокстротом, передо мной сидела фанатичка, охваченная экстазом. Внезапно она прижала руки к глазам и разразилась слезами.

"Я боюсь... боюсь..." - вскрикнула Дайана голосом, полным безнадежного отчаяния, и выбежала из комнаты, прежде чем я успела произнести хоть слово.

У меня появился проблеск надежды. Де Мирандоль и Эвелин Девениш вполне искренне поклонялись дьяволу. Я хорошо знала, что этот культ существует не только в мире джунглей, но и в мире гостиных. Невротичка Эвелин и разочарованный дегенерат де Мирандоль были предназначены для него. Но Робин Уэбстер - другое

дело. Он был всего лишь хитрым манипулятором, который пользовался этим культом в своих целях. Конечно, он мог жениться на Дайане Тэсборо, но ему была нужна не жена, а крепостная. Считая его верховным жрецом Сатаны, она стала податливой, как глина в руках скульптора. Единственная надежда сокрушить его планы заключалась для меня во внезапных слезах Дайаны и словах, которые за ними последовали. Она боялась следовательно, ее можно было спасти. Но как? Я все еще думала над этим, когда дверь в коридор открылась и вошла Эвелин Девениш. Лицо ее было бледным и напряженным.

"Я встретила Дайану в слезах возле этой комнаты. Что вы ей сказали?" осведомилась она.

"Занимайтесь собственными делами",- ответила я.

"Именно это я и собираюсь делать".- Эвелин бросила на меня странный взгляд и вышла на террасу.

Джойс заказала еще кофе и, только выпив его и закурив сигарету, смогла продолжить рассказ.

Глава 27

Вдохновение, пробужденное маской

Но Ано остановил ее:

– Давайте сначала кое-что проясним. У меня есть вопросы.

– Да?- Джойс склонилась вперед, слегка нахмурившись.

Она сознавала, что ее история вызывает немало вопросов, на которые нелегко ответить. Например, почему некоторые мужчины, вызывающие отвращение у представителей своего пола, пробуждают слепую любовь в женщинах? Почему идолопоклонство и ложные боги существуют вечно? Почему добро отвергают ради зла? Джойс не могла этого объяснить. Но Ано не стал озадачивать ее столь сложными проблемами.

– Когда вы впервые оказались на террасе Шато-Сювлак, то увидели там де Мирандоля и мадам Девениш?

– Да.

– И они... э-э... просветили вас насквозь?

– Да.

– И в тот же вечер Робин Уэбстер сразу "положил на вас глаз"?

Джойс покраснела.

– Боюсь, что да,- робко отозвалась она.

– Я не хочу вас расстраивать,- виновато сказал Ано.- Просто мне нужно упорядочить факты. А теперь, как говорит мистер Рикардо, пожалуйста, продолжайте.

Но мистер Рикардо протестующе возвысил голос:

– Безусловно, Джойс, вы не должны позволять ему вас расстраивать. Ано упорядочил все факты давным-давно. Ему нужно упорядочить идиомы, и могу вам обещать, что он будет ими пользоваться в самых неподходящих случаях.

Ано снисходительно махнул рукой.

– Ну-ну, такие фразы весьма удобны для употребления. Пожалуйста, продолжайте, мадемуазель Уиппл!

Джойс возобновила повествование. Теперь ее проблема заключалась в том, как спасти Дайану против ее желания, как разогнать эту нечестивую шайку, заставив ее членов прятать свои лица и имена где-нибудь на задворках мира, и как сделать это, не навлекая на Дайану позор и бесчестье.

– Всю ночь я металась на кровати, но к утру так ничего и не придумала. Но я приняла одно решение. Мне следует точно знать, что произойдет в будущую среду в доме мосье де Мирандоля. Я должна точно представлять себе все подробности церемонии, дабы никто не усомнился, что я говорю правду. Иными словами, я должна присутствовать в доме виконта во время ритуала и точно выяснить, кто из Шато-Сювлак участвует в этих ужасных оргиях. Конечно, я сознавала, что мой план очень опасен - я имею в виду, опасен для меня. Но мне казалось, что, обзаведясь неопровержимыми доказательствами, я смогу, уже находясь в безопасности, заставить их согласиться на мои условия под угрозой разоблачения. О, я понимаю, что это не слишком смелый замысел, но мне было нужно спасти Дайану, не причинив ей вреда.

– Мадемуазель,- мягко произнес Ано,- лично я могу только позавидовать вашей "трусости".

Джойс с благодарностью улыбнулась.

– Вы так добры, что я готова составить для вас длинный список американских идиом, какие только смогу вспомнить.- Она вернулась к своей истории: - Я думала, что смогу заполучить доказательства. Днем раньше мы приходили в Шато-Мирандоль, пили там чай и осматривали библиотеку. Мы шли по дороге мимо фермерских построек и вверх на холм, войдя на территорию Шато-Мирандоль через маленькую калитку в высокой ограде. Это был самый удобный путь из Шато-Сювлак, и я не сомневалась, что в будущую среду им воспользуются снова. Как

вам известно, я подружилась с профессором Бруэром. Во время войны он служил в одном из подразделений разведки и среди многих других историй рассказывал мне следующую. Незадолго до восстания в Ирландии немцы с помощью их субмарин вошли в контакт с ирландскими лидерами на западном побережье. Было необходимо установить личности этих лидеров. Подозревали, что они встречаются в пустом доме на уединенной скале. Но во время встреч принимались такие меры предосторожности, что ни у какого рейда не было ни малейшего шанса на успех. Поблизости не обнаружили бы ни души. Поэтому профессор Бруэр создал лак с примесью горчичного газа, не причиняющий при контакте никаких неприятностей в течение часа, а потом на руке появляется язва, которую никакими средствами нельзя залечить ранее чем через шесть недель. Профессора на траулере доставили к западному побережью и высадили ночью у подножья скалы. Он вскарабкался наверх и нанес свой лак на маленькую калитку, ведущую к входной двери. Властям оставалось только ждать, пока у кого-нибудь не появится незаживающая язва на руке. Я вспомнила эту историю бессонной ночью и утром написала ему в Лидс, попросив прислать мне лак и объяснив, зачем он мне нужен.

Мой следующий шаг был сопряжен с большими трудностями. В ответ на жалобу мосье де Мирандоля, что церемонии в его доме получили слишком широкую огласку, Эвелин упомянула, что на них приходят замаскированными. Мои знания об оккультизме заверили меня, что так оно и есть. Но меня интересовало, довольствуются ли они маской на лице или прибегают к более полной маскировке. Я надеялась на последнее. Подобное святотатство должно происходить поздно ночью, когда все вокруг уже спят. Участники собираются тайно, и мне будет так же легко, как и любому из них, прокрасться вниз по лестнице, выскользнуть через стеклянные двери Шато-Сювлак и подняться на холм в Шато-Мирандоль, а там наблюдать за происходящим, имитируя действия остальных и не привлекая их внимания. Но мне предстояло провести в Сювлаке две недели. Будет ли достаточно маски, чтобы меня никто не узнал? Особенно Робин Уэбстер - их священник, от чьих алчных взглядов меня бросало в жар и холод. Может быть, воспользоваться домино? Несомненно, я могла бы без труда раздобыть его и маску в Бордо.

Как вы знаете, моя спальня находилась над спальней Дайаны. Меня поместили туда по настоянию Эвелин Девениш, чтобы "убрать с пути" через две недели в среду. Но к моей двери вела спиральная лестница, которая начиналась в коридоре первого этажа возле двери Дайаны. Мне нужно было только дождаться момента, когда Дайана выйдет из комнаты, проскользнуть туда и постараться выяснить, что она собирается надеть. В случае ее неожиданного возвращения я легко могла бы скрыться в своей комнате.

Возможность представилась мне через два дня. Эвелин Девениш и Робин Уэбстер утром поехали в Бордо в двухместном автомобиле, намереваясь провести там день, а после полудня Дайана и миссис Тэсборо отправились в большой машине нанести визит знакомым в Аркашоне. Таким образом, единственный риск заключался в том, что Марианна, выйдя из кухни, поймает меня на месте преступления. Я быстро начала рыться в одежде Дайаны, но, так как ее нужно было оставить в таком же виде, в каком она была до обыска, прошло три четверти часа, прежде чем я наткнулась на дне ящика на черный бархатный костюм для мальчика, короткую сутану из алого бархата и черное домино, надеваемое поверх. Потом я увидела белую картонную коробку, открыла ее и едва не вскрикнула. В коробке лежала отвратительная маска с алыми губами, мертвенно-бледным лицом и рыжими волосами, которая вам хорошо известна. Она меня испугала, и я едва осмелилась к ней прикоснуться. Лицо было невыразимо печальным и в то же время злым. Оно выглядело как живое.

Джойс говорила почти шепотом, ее лицо побледнело, лоб наморщился, как будто она вновь переживала этот момент.

– Я ощущала нелепый страх, что, если я притронусь к маске, она прыгнет мне в лицо и причинит ужасный вред - может быть, даже убьет. Я почувствовала себя невероятно одинокой в этой безмолвной, залитой солнечным светом комнате, и оса, внезапно зажужжавшая на окне, напугала меня до смерти. Мне хотелось бежать куда угодно из этого проклятого дома и от всех, кто в нем находится, пока еще не поздно. Вы ведь знаете, как нервные люди все время озираются, боясь, что кто-то тайком подойдет к ним сзади. Я увидела себя в зеркале делающей то же самое, и это привело меня в чувство. Мне стало стыдно, а в голову пришла странная идея, что если я надену маску, то перестану бояться и меня осенит вдохновение, которое поможет справиться с моей задачей.