Узник плоти
Шрифт:
Занавес отодвинулся в сторону, и на Рафаила хлынули лучи дневного света. Сударыня полутьма, поняв, что в ее услугах более не нуждаются, тут же испарилась. Рафаил по рефлексу вскинул руку в попытке защитить глаза от света, ибо тот врезался в них на всех своих трехстах тысячах километрах в секунду. Он не без труда приподнял голову, привстав, оперся на локоть, все еще держа другую руку на уровне глаз. В шатер вошел пожилой человек в сопровождении мужчины немногим моложе его. Тот тоже носил длинную бороду, однако ее еще не окрасила белоснежная седина, как у Самана, а была черной с частой проседью и посередине обхвачена
Занавес с шорохом распрямился, вернув в помещение темноту. От резкой смены освещения в глазах Рафаила закружились белые точки. Но Саман снова вернул в хижину свет, плавным движением руки создав небольшую сферу, светящуюся мягким льдисто-синим светом. Сфера плавно поднялась к центру плоского потолка хижины, равномерно освещая пространство вокруг. На минуту воцарилось молчание.
Стоя у ложа Рафаила, Саман заерзал от нетерпения и волнения, шурша полами халата. Второй гость – старейшина деревни – смотрел на Рафаила с выражением флегматичной отстраненности, чуть свысока, как и положено должностным лицам. Он первым прервал молчание:
– Приветствую тебя, странник. Ты проспал почти двое суток и, слава Создателю, теперь, очевидно, находишься в добром здравии.
Пришелец тупо уставился на старейшину.
– По крайней мере, если говорить о здравии тела, а вот с рассудком пока не понятно, – старейшина шепотом обратился к Саману.
– Очевидно, он не говорит на индийском. Попробуй на универсальном наречии, – предложил Саман. Старейшина заговорил на языке, которым владеет каждый разумный житель планеты.
– Что с тобой случилось, странник? На тебя напали жители болот? – старейшина заговорил медленнее, сопровождая вопросы соответствующими жестами рук. – Как ни печально, а это не редкость в наших краях! Тебе удалось отбиться и бежать от преследований?
– Может, он немой?
Двое старцев в недоумении взирали на чужеземца и предположительную жертву кровожадного Болотного Народа. Однако Рафаил не был похож на жертву – его жилистое тело с выступающими впечатляющим рельефом мускулами говорило о здоровье и силе, сосредоточенный изучающий взгляд – о здравом рассудке. И только разноцветные радужки глаз – одна зеленая, вторая желтая, словно у змеи, – заставили посетителей прекратить поток слов и догадок. Заметив этот нюанс во внешности загадочного гостя, они умолкли. Снова повисла тишина, нарушаемая лишь едва уловимой звуковой вибрацией светящейся сферы.
Рафаил медленно, не доверяя собственным конечностям, занял сидячее положение. Его стопы утонули в мягкой шерсти ковра – он ощутил между пальцев ног приятную щекотку.
– Мое имя – Рафаил.
Его голос звучал не высоко и не низко, но глубоко и звучно. Он звучал как бы внутрь, но в то же время заполняя окружающее пространство так же естественно, как ручей заполняет каменистое русло. В общем, его голос звучал вполне обычно, но в нем было нечто загадочное, что-то необъяснимо нездешнее.
– Да, я странник. И я прибыл… издалека.
Пауза. Свечение сферы. Монотонное биение сердца.
– Ты говоришь, издалека, Рафаил… – снова заговорил старейшина. – На сколько далеко твой дом? Ты прибыл морем из дальних стран? Тогда где твои спутники? Вы потерпели крушение?
Саман смущенно прокряхтел что-то невнятное.
– Прости мне мою грубость,
– Мы из расы людей, как видишь, – то ли в шутку, то ли всерьез ляпнул Саман, появляясь из-за спины старейшины.
– Это почтенный Саманчи, житель деревни и мой старший брат. Это он нашел тебя без сознания на границе Бамоа и любезно приютил в своем жилище. А потом пошел ко мне и сообщил о своей необычной находке.
Рафаил взглядом метнул разноцветные молнии на Самана.
– И все-таки, юноша, изволь поведать нам, что с тобой приключилось? Не суди строго меня за мою настойчивость, но времена нынче напряженные, ты наверняка слышал о нашествии Болотных Жителей, я уже молчу про странные события, которые происходят по всей округе… Как глава клана я вынужден соблюдать осторожность… изволь, – слегка повелительным тоном заключил Коху.
– Я… да, вы правы. На меня напали жители болот. Я заблудился. Я совсем один, совсем один здесь…
– Так я и думал! – нахмурив брови, вскрикнул Коху. – С этой напастью пора что-то делать!
И тут Рафаил, опять же неподконтрольно, вдруг начал глубоко дышать, словно задыхаясь самим кислородом. На вдохе и выдохе он издавал хрипящие звуки, будто загнанная лошадь. Он запрокинул корпус назад, опершись руками о койку. Саман и Коху в рефлекторном импульсе сделали шаг вперед, но не успели они подойти к гостю, как он вскинул вперед руку в инстинктивной попытке защититься от угрозы, которую он, скорее всего, увидел в людях, столь резко приблизившихся к нему. Они тут же отпрянули. Так уж получилось, Рафаил вытянул руку аккурат в направлении сферы, висящей под куполом хижины, и тут случилось страшное.
Сфера задрожала, будто теряя стабильное состояние. Словно заметавшаяся канарейка в клетке, она начала дергаться, а потом в мгновение ока заполнила ослепительным голубым светом все помещение. Уши пронзил страшный писк. Все трое закрыли их ладонями и истошно закричали, зрачки подкатились кверху, старые братья упали на колени. Так продолжалось несколько мгновений, пока Рафаил не потерял сознание, снова позволив темноте заполнить и склеить, словно смолой, все вокруг.
Глава 5. Беседа вне времени
– Жребий брошен.
Верховный Архивариус неумолимым взором глядел в чашу измерений. Вокруг нее собрались трое. В чаше вращался водоворот бесформенной белой субстанции, из которой, однако, при знании дела можно было считывать информацию со всех пятнадцати измерений, уровень за уровнем вплетенных в каркас мироздания.
Луч внимания Метатрона пронизывал двенадцать верхних измерений и освещал три самых нижних – земной трехмерный мир. В его глазах вместо зрачков горели два синих огонька вращающихся галактик. Сияющий силуэт заслонял неописуемую панораму глубокого космоса. Но для этих созданий глубина была одновременно высотой, вечность – мгновением, сознание – бушующим благодатным пламенем.