Узник страсти
Шрифт:
Он пристально смотрел на нее. У Ани не было ни времени понять, что кроется в его словах, ни желания разбираться в этом – ее охватили гнев и отчаяние.
– Мне не пришлось бы хоронить себя здесь, если бы ты не убил Жана!
Его лицо исказилось от боли. Тихим срывающимся голосом он сказал:
– Ты думаешь, я этого не знаю?
– Тогда тебя не должно удивлять то, что я хочу спасти Муррея Николса от подобной участи.
– Это совсем другое дело. Я должен встретиться с ним на дуэли.
– Не в той ситуации, когда я могу помешать. А я могу. – Ее глаза горели, а губы были сжаты.
В
Аня подбежала к нему, опустилась на колени и попыталась поддержать его за плечо.
– С тобой все в порядке?
Он хрипло и тяжело дышал. Прошло несколько секунд, прежде чем он открыл глаза, почерневшие от гнева настолько, что Аня отшатнулась.
– Все ли со мной в порядке? – переспросил он напряженным голосом, прикладывая к голове дрожащие руки. – О, Господи!
Она поднялась и, гордо выпрямившись, стояла рядом, глядя на него.
– Приношу свои извинения за рану на голове. Ее бы не было, если бы ты не поцеловал меня.
Он опустил руки и искоса скептически посмотрел на нее.
– Было бы очень интересно узнать, как бы ты посадила меня на цепь, как собаку, не ударив по голове? Или ты хотела предложить мне стаканчик вина со снотворным?
– Возможно, что да, если бы я хорошо все обдумала, но у меня было мало времени рассчитывать. На самом деле они не собирались ударить тебя настолько сильно.
Некоторое время он сидел неподвижно, затем легко вздохнул и снова попытался подняться. Она протянула руку, чтобы помочь ему, но он даже не взглянул на нее. Аня отступила назад и сцепила пальцы опущенных рук перед собой, Наконец он приподнялся и тяжело сел на край кровати.
– Хорошо, – спокойно сказал он, – возможно, я заслужил это. Ты добилась своего. Сейчас ты можешь уже отпустить меня.
– Я отпущу тебя завтра в полдень.
– В полдень? – переспросил он, нахмурившись, но через мгновение его лицо прояснилось. – Ясно. Ты понимаешь, не так ли, что если я не смогу вовремя появиться на месте дуэли, я потерял свою честь? Ты знаешь, что меня будут называть трусом, что я стану предметом насмешек?
Она почувствовала неловкость, услышав это, но это не проявилось ни в выражении ее лица, ни в голосе:
– Ты – Равель Дюральд, идол всех зеленых юнцов города, человек, который больше десяти раз дрался на дуэли и убил как минимум троих из своих соперников. Ты всегда сможешь сказать, что ты заболел или тебе что-то помешало. Можно сомневаться в храбрости других, но не в твоей. А что касается твоей драгоценной чести…
– Не надо, – слегка язвительно сказал он.
– Очень хорошо, но не надо мне рассказывать, как это важно для тебя – драться на этой дуэли!
– Но на что ты надеешься? Дуэль всего-навсего будет отложена.
Она сделала рукой быстрый, нетерпеливый жест.
– Не надо, я читала дуэльный кодекс Хосе Кинтеро и слышала, как мужчины обсуждали Nouveaux Code du Duel [12]
– Николс и я, мы ведь можем встретиться на дуэли и позже, по какой-нибудь другой причине, – сказал он.
– Я не вижу для этого никакого повода. Ты едва знаком с Мурреем и можешь просто больше никогда с ним не встретиться. Все, что он мог сказать тебе, чтобы спровоцировать тебя, было предназначено только для того, чтобы защитить меня. Он чувствует ответственность, так как он вскоре станет членом нашей семьи.
12
Nouveaux Codedu Duel – Новый дуэльный кодекс (фр.)
Когда он снова заговорил, его голос звучал довольно жестко:
– Я так и подумал. А как будет себя чувствовать Николс, если выяснится, что сестра его будущей жены вызвала самый крупный скандал из тех, которые когда-либо бывали в Новом Орлеане? А это будет именно такой скандал, ты же знаешь. Не думаешь же ты на самом деле, что сможешь держать меня здесь без того, чтобы это стало известно всем?
– Я действительно думаю, что могу это сделать, по крайней мере на короткое время. Ты вряд ли будешь жаловаться на мои действия, иначе неизбежно станешь тем самым предметом насмешек. А если тебя беспокоят слуги, то знают об этом только экономка и ее сын, а они умеют хранить тайну.
Равель лег, вытянулся на кровати, а затем снова приподнялся на одном локте. Мягким голосом он спросил:
– А при каком условии ты соизволишь меня отпустить?
Она слегка нахмурилась.
– Я не знаю, что ты имеешь в виду. Ты, конечно же, сможешь совершенно свободно уехать отсюда.
– Предположим, я решу не уезжать?
– Почему же?
– О, я могу назвать тебе ряд причин, – нежно сказал он, в то время как взгляд его темных глаз переместился с ее губ сначала на мягкую округлость ее груди, затем на ее тонкую талию, а потом на бедра, выпуклость которых подчеркивалась драпировкой ее залитого кровью костюма из оленьей кожи, который все еще был на ней надет. – Женщина, отчаявшаяся до такой степени, чтобы похитить для себя мужчину, должна составить весьма возбуждающую компанию.
– «Отчаявшаяся»?! Да это просто смешно! – Пульс ее участился, и она буквально чувствовала, как сердце колотится о ребра.
– Смешно? Что бы ты делала, Аня, любовь моя, если бы я вошел в твой дом и устроился там, как дома, – за твоим столом, в твоей спальне, в твоей постели?
– Я не твоя любовь, – ответила она, прищурив глаза. – Сделай только шаг без приглашения за порог моего дома, и я вышвырну тебя так быстро, что тебе придется посылать за собственной тенью!
– И кто же будет меня вышвыривать? Твои слуги? Это будет стоить жизни каждому рабу, который дотронется до меня. Кузнецы? Нападение является серьезным обвинением даже для свободных негров. Муррей Николс? Но если все это было задумано для того, чтобы уберечь его от моего гнева, то какой смысл снова подвергать его риску? Так кто же?