Узники неба (Сборник)
Шрифт:
— А как насчет убийства людей? Относительно этого у вас нет моральной позиции?
— Мы убиваем очень мало. Обычно население одной симуляции переносится на другую. Только дети уничтожаются при любых обстоятельствах.
— ТОЛЬКО дети!
— Я понимаю твой ужас. Мне известны ваши чувства относительно детей. Необходимо, чтоб вы обладали чувствами, и тебе делает честь, что ты проявляешь их с такой силой — по вашим понятиям. По нашим понятиям, вся ваша раса — наши дети. Сравни наши потери вашей незрелой поросли и вашу собственную потерю мужской спермы и женских яичников. Ваши чувства обоснованы. Мы не испытываем таких чувств. Следовательно,
— Я в этом убедился. Но у меня ЕСТЬ эти чувства. Я думаю, в ваших аргументах есть логическая ошибка. Мы чувствуем, что неверно было бы ожидать от наших детей, чтоб они вырастали в наших же двойников. Ясно, что при этом проиграл бы прогресс.
— Нас не интересует прогресс. Он нам не нужен. Мы знаем фундаментальные принципы сущего. Мы бессмертны, и мы надежны.
Фаустафф нахмурился на мгновение, потом спросил:
— А как у вас с удовольствиями?
— Удовольствиями?
— Что, например, заставляет вас смеяться?
— Мы не смеемся. Мы можем испытывать радость — удовлетворение, если наш эксперимент удачен.
— Итак, следовательно, вам неведомы удовольствия. Ни чувственные, ни интеллектуальные?
— Никаких.
— Тогда вы мертвы — по моим понятиям, — сказал Фаустафф. — Забудьте о симуляциях. Разве вы не видите, что вся ваша энергия растрачивается на нелепый, бесполезный эксперимент? Оставьте нас развиваться, как мы хотим, или уничтожить себя, если мы обречены. Дайте мне получить знания, с которыми вы доставите меня обратно на З-Ноль, и возможность всем рассказать о вашем существовании. Вы держите их в страхе, вы повергаете их в отчаяние, вы прилагаете постоянные усилия, чтобы содержать их в повиновении. Обратите свое внимание на себя самих — ищите удовольствия, создайте вещи, способные доставить вам наслаждения. Возможно, со временем вы преуспели бы в воссоздании Золотого Века, о котором вы говорили — но я в этом сомневаюсь. Даже если так и произойдет, это будет незначительное достижение, особенно, если конечным результатом будет раса, подобная вам. Вы следуете логике. Так используйте ее, чтобы найти наслаждение в субъективных изысканиях. Вещь ничего не стоит, если от нее нельзя получить удовольствия. Где ваши искусства, ваши развлечения, ваши увеселения?
— У нас их нет. Мы не видим от них пользы.
— Найдите пользу.
Гигант встал. Его товарищи поднялись одновременно.
И снова они покинули это место, и Фаустафф ждал, полагая, что они обсуждают то, что он сказал.
Наконец они вернулись.
— Не исключено, что ты нам помог, — произнес гигант, когда он и его товарищи усаживались.
— Вы согласны предоставить Земле-Ноль возможность развиваться самостоятельно? — спросил Фаустафф.
— Да. И мы позволим существовать оставшимся подпространственным симуляциям. При одном условии.
— Каком?
— Наш первый алогичный поступок — наша первая шутка — предоставить всем тринадцати оставшимся симуляциям существовать в обычном пространстве — времени. Какое влияние это со временем окажет на структуру вселенной, мы не можем предположить, но это внесет элемент неожиданности в нашу жизнь и, тем самым, поможет нам в поисках наслаждений. Мы увеличим ваше Солнце и заменим другие планеты вашей системы, ибо тринадцать планет составят гораздо большую массу, поскольку мы планируем поместить их близко друг к другу, чтоб они были взаимно легко достижимы. Мы чувствуем, что создадим нечто, не имеющее большой практической
— Вы, конечно, работаете быстро, — улыбнулся Фаустафф. — Я надеюсь увидеть результат.
— В результате наших действий не возникнет физической опасности. Это будет… эффектно, мы чувствуем.
— Итак, все кончено — вы полностью оставляете эксперимент. Не думал я, что вас будет так легко убедить.
— Ты что-то высвободил в нас. Мы гордимся тобой. Благодаря случайности мы помогли создать тебя. Строго выражаясь, мы не оставляем эксперимент. Мы собираемся теперь предоставить ему идти своим путем. Спасибо тебе.
— И вам спасибо, джентльмены. Как я вернусь обратно?
— Мы вернем тебя на З-Ноль обычным путем.
— А что будет с Мэгги Уайт? — спросил Фаустафф, оборачиваясь к девушке.
— Она останется с нами. Возможно, она сумеет нам помочь.
— Тогда до свидания, Мэгги, — Фаустафф поцеловал ее в щеку.
— До свидания, — улыбнулась она.
Стены света начали наплывать, окутывая Фаустаффа. Вскоре они приняли форму комнаты в доме.
Он вернулся на З-Ноль. Единственное различие состояло в том, что аппаратура исчезла. Комната выглядела совершенно обычной.
Он вышел через парадную дверь навстречу приближающимся Гордону Оггу и Нэнси.
— Хорошие новости! — он смеялся, подходя к ним. — Я вам все расскажу. Нам предстоит бездна работы, чтобы помочь всем все организовать.
Золотые мосты
К тому времени, когда «хозяева» подготовили свою «шутку», обитатели подпространственных миров были информированы обо всем, что Фаустафф мог им сообщить. Он раздавал интервью прессе, выступал по радио и телевидению, и нигде не встречал сомнений. Так или иначе, все сказанное им потрясало население миров как подлинная правда. Это объясняло то, что они видели вокруг себя, и то, что чувствовали в себе.
Пришло время — и каждый был готов к нему, когда тринадцать планет начали переходить в единое пространство — время.
Когда это произошло, Фаустафф и Нэнси снова были в Лос-Анджелесе, стоя в саду около дома, в котором они впервые попали на Землю-Ноль и где они жили теперь. Была ночь, когда двенадцать других симуляций обнаружили свое присутствие. По темному небу, казалось, прошла мягкая рябь, и вот, они были там — гроздь миров, в унисон двинувшаяся сквозь космос, с З-Ноль в центре, как множество гигантских лун. Фаустафф узнавал мир зеленых джунглей З-12, мир моря и пустыни З-3. И еще огромный континентальный атолл, что был единственной сушей на З-7, более нормальные на вид миры З-2 и З-4, гористый мир З-11.
Теперь у Фаустаффа возникло впечатление, что с неба что-то струится, и он понял, что таинственным образом атмосферы симуляций Земли сливаются, принимая форму, полностью охватывающую всю гроздь миров. Теперь мир джунглей мог снабжать кислородом миры, лишенные растительности, и получать орошение из миров, перенасыщенных водой.
Запрокинув голову, чтобы разглядеть все, он увидел З-1. Она казалась окутанной черными и багровыми облаками. Это правильно, чувствовал он, что ее включили сюда — символом невежества и страха, символом, в котором идея ада облекается в понятия физики. Атмосфера, казалось, обошла З-1, и, хотя ее присутствие было необходимо, она оставалась в изоляции.