Узники плесени
Шрифт:
– Все равно, это очень долго, Эрих.
– Долго, – подтвердил он эхом, и тут же добавил, – Зато, когда я вернусь, мы сможем позволить себе не только новую квартиру, но и новую жизнь. И лучшую школу для Йенса.
– Звучит не плохо, но я все равно хочу, чтобы ты оказался рядом со мной здесь и сейчас.
– Поверь, милая, я бы тоже этого хотел, – ответил он честно, – Но придется немного подождать. Видишь ли…
– В-рубку-направляется-главный-инженер-Томсон, – вклинилась в разговор Ирида, повернув на голос Эриха видеокамеру.
– Черт возьми, – выругался Эрих вполголоса, –
– И я тебя, милый. Позвонишь сегодня?
– Если успею. И если будет связь.
– Главный-инженер-Томсон-проходит-главный-коридор, – снова вставила равнодушная Ирида.
– Поцелуй за меня Йенса, – быстро проговорил Эрих, и тут же добавил, – До связи.
Он успел выключить монитор и проскользнуть к лифту через общий зал за несколько минут до того, как Томсон, уткнувшись в бесконечные бумаги на руках, появился в дверях рубки.
7. Мартина Шольц. Психиатр
Она провела в ванной комнате больше часа, совершенно не желая выходить из душа. Даже сама мысль о том, что придется снова окунуться в эту невероятную жару, казалась кощунственной – конечно, уже вечерело, и совсем скоро на Глекнер опустятся сумерки, но до этого волшебного момента оставалось не меньше нескольких часов бесконечной духоты. И все же, когда стрелки на часах указывали начало восьмого, она вышла в спальню, укутанная полотенцем с головы до ног.
Кондиционер едва справлялся с воцарившемся в городе зноем, и Мартина почти с тоской подумала о дождливых бульварах Берлина, которые должна была оставить ради раскаленных плит Глекнера. А все потому, что Глекнер был дурным местом. Скверным. Нехорошим. Злым.
Мартина чувствовала это кожей, поняла почти сразу, как только приехала сюда. Что-то подобное ощущаешь на местах преступлений, или в палате буйного помешанного – за тридцать лет Мартина успела побывать и там, и там по долгу службы. Своя атмосфера накладывает отпечаток на заброшенный особняк, где произошло убийство, или древнее кладбище, которым пугают детей. А здесь весь город напоминал это самое кладбище. Нет-нет, высотки в центре казались вполне современными и безобидными, как и яркие баннеры рекламы, или вывески магазинов и ночных клубов – дело было в другом. Мартина ощущала скрытую под всем этим злую подоплеку.
В Глекнере творились, или творятся до сих пор дурные вещи. Она знала это наверняка.
В хороших местах не возникнет ситуация с Молчащим Домом, какая возникла здесь. За годы работы она не сталкивалась ни с чем подобным, а теперь встретилась с этим почти вплотную. Здесь, в Глекнере.
От одной только мысли о Молчащем Доме ей стало не по себе, хотя она никогда не считала себя слишком уж чувствительной или сентиментальной. Скорее наоборот – если ты не можешь выковать свой характер, то не сможешь ужиться на службе. А Мартина смогла. Иначе ей бы не поручили это дело, всколыхнувшее всю Германию.
Она облачилась в чистую одежду, высушила волосы, нанесла макияж, все еще размышляя о предстоящем деле. Сама абсурдность ситуации никак не желала укладываться в голове, и вызывало сотни вопросов.
Ничего удивительного в том, что мэр Риттер оказался так любезен – если дело пойдет совсем худо, и ситуация с Молчащим Домом обретет еще больший размах, худшей антирекламы для города в разгар туристического сезона не придумаешь. Сегодня ее введут в курс дела, дадут наводки, подскажут куда идти. Конечно же, ей предоставят всю необходимую помощь. А она – воспользуется любой подвернувшейся мелочью, чтобы справиться с этим делом. Отчасти из-за корысти и эгоизма, а отчасти – потому, что Молчащий Дом, действительно задел ее за живое. Все еще размышляя об этом, она спустилась в лифте на первый этаж, и теперь ожидала в блаженных сумерках Колера, который на этот раз явно не спешил.
Машина прибыла на место за две минуты до назначенного срока. Ехали достаточно быстро, разговаривали мало – Мартина была слишком измотана тяжелым днем, Колер – блистал собственной бесцветностью, и не нашел лучшей темы для беседы, чем парочка банальностей.
Он совсем не понравился ей, и будь ситуация иной, она потребовала бы у местного отделения полиции его личное дело. Обычно в книгах и фильмах, такие невзрачные персонажи оказываются убийцами или маньяками. Гавайская рубашка, состоявшая исключительно из ядовитых желтых, синих, бирюзовых и красных цветов довершала намеченный ею портрет опасного психопата.
Город Глекнер с незапамятных времен был поделен на две части – центральный округ, в котором еще кипела жизнь, и были хоть какие-то перспективы, и Альтштадт – округ старой застройки, некогда принадлежавший угольным шахтам и углеперерабатывающим компаниям. Когда-то здесь дублировалось все, начиная от школ и университетов, и заканчивая библиотеками, больницами и даже зданиями городской ратуши. Правда, сейчас от этого осталось совсем мало, и мэрия оставалась едва ли не последним экземпляром атавизма прошлого.
Они подъехали к роскошному дому с колоннами на окраине города через восемнадцать минут – в это время движение на дороге уже не такое насыщенное, как бывает днем, но Колер никуда не спешил. Они сделали солидный круг по району, словно наслаждаясь прогулкой, и Ян бросил несколько серых фактов об истории города. По уровню информативности они звучали не лучше, чем поговорка: шутник-покойник пошутил, да помер. Мартина поцокала языком, создавая видимость заинтересованности, и даже задала пару вопросов, ответы на которые ее не интересовали вовсе.
Она разглядывала раритетное здание городской ратуши с куда большей увлеченностью – все так, в Альтштадте был свой шарм. Обнесенное пожелтевшим от жары садом, с витыми потемневшими от времени колоннами и высокой крышей, оно бы с легкостью могло стать декорацией к фильму про античные театры. Мрачный охранник, облаченный в пятнистую форму, с громадной собакой на поводке, встретил их возле кованых ворот. Проверки документов не было – он заглянул внутрь, перекинулся с Яном несколькими фразами, потом радушно махнул рукой, и снова исчез за загородкой, чтобы вернуться к своим жизненно важным делам. Выгуливать сторожевую собаку, например.