Узурпатор
Шрифт:
— Не печалься, любимый. Теперь мы вместе, и все снова встанет на свои места.
Она почувствовала, как напряглось его тело. Он чуть отстранился, две горячие руки — мягкая и жесткая — сильнее стиснули ее плечи.
— Вот что… Тебе, возможно, придется вернуться к нему.
— Нет! — выкрикнула она, и ужас ножом полоснул ее по сердцу. — Зачем? Что ты задумал?
Он отвернулся, начал снимать тунику. Потом из-под матраса своей походной койки извлек два узла — один со стеклянными доспехами, другой — с исподним.
— Он законно провозглашен королем, и низложить
Ум королевы все еще был окутан туманной завесой. Глаза глубже, чем море, тоже затуманились слезами.
— Мы едва обрели друг друга, а ты уже меня гонишь!
— Я не гоню, — вымолвил он с тоской в голосе.
Она вдыхала экзотическое тепло его обнаженной груди, вслушивалась в стук его сердца.
— Я сделаю, как ты хочешь, любовь моя, но только… мне было видение…
Прядь длинных золотистых волос упала ей на лицо. Все тело содрогалось под плащом из шкуры молодого олененка. Стараясь унять эту дрожь, он еще крепче прижал ее к себе.
— И что ты видела?
Она открыла ему свои мысли:
«В нем моя смерть. Он убьет меня, хотя и любит. Точно такое же видение было связано у Кулла с Фелицией». (И как странно, что мы, двое приговоренных, смогли утешить друг друга!)
— При чем тут Кулл?.. Я верю, что Эйкен тебя любит, но убить?.. Вздор! Как он может убить леди Творца, чья энергия несет жизнь?
— Она несет жизнь тану, — прошептала Мерси, — но не людям. Вспомни Брайана, ведь он умер по моей вине.
В тоне Ноданна прозвучала циничная насмешка.
— Но твой Сиятельный утверждает, что в его жилах, как и в твоих, течет кровь тану. Если сам он верит собственным россказням, то едва ли посмеет поднять на тебя руку.
— Это как посмотреть. Мое творчество сильнее, потому что оно направлено на созидание, а его — на разрушение. Быть может, он завидует. Да и вообще Эйкен из тех, кто, не задумываясь, принесут любовь в жертву власти. Он уже раскаивается, что полюбил меня. Со мной он не чувствует себя в безопасности, а значит, мне лучше умереть.
— Ну, не такое же он чудовище, как Фелиция.
— Нет, — произнесла Мерси. — Он мог бросить Кулла ей на растерзание и таким образом спастись, но не сделал этого. Знаешь, Эйкен сам чуть не погиб и до сих пор еще не восстановил свои силы.
— Знаю, — удовлетворенно кивнул Ноданн. — И рассчитываю на это.
Она в конце концов подняла на него глаза.
— Так ты настаиваешь, чтобы я вернулась? О мой демон, конечно, я это сделаю. — Глаза ее дико сверкнули. — Я почту за счастье умереть за тебя.
Он просунул голову в вырез нательной рубахи.
— Даже если Эйкен заподозрит, что я жив, он все равно не причинит тебе зла. Ни один мужчина в здравом уме не станет
— Ни один тану, — невесело усмехнулась она. — Люди, сердце мое, совсем иначе устроены… Но ты не обращай на меня внимания. В Содружестве всякие предчувствия, предзнаменования считались пережитками. Кое-кто им все же доверял, но таких записывали в разряд шарлатанов. И ваши ясновидцы тоже немногого стоят. Подумать только, Бреда заявила, что Элизабет — главнее всех в мире! Эта никчемная, вечно неуверенная в себе особа! Я-то знаю, кто в мире самый главный. Ты!
Ноданн быстро облачился в золотисто-розовые доспехи; выражение его лица оставалось серьезным.
— Ну, скорей уж, тот загадочный оперант из Северной Америки, Аваддон. По сравнению с ним Эйкен и я просто дети.
В глазах у Мерси мелькнул испуг.
— Этот ведет какую-то свою игру. Село подозревает, что он хотел погубить Эйкена вместе с Фелицией. Говорит, во время метаконцерта он заметил странные умственные всплески. Впрочем, не мне об этом судить. Меня накрыло обломком скалы, и я бы не выбралась, если б не Селадейр. Он мне помог, и мы вместе решили разыграть мою гибель. Я спряталась, а Село предъявил всем мой шлем.
Ноданн задумался.
— Значит, Аваддон хотел натравить Фелицию на Эйкена? Гм, вполне вероятно… Может, мне удастся заключить с ним соглашение?
— Попробуй, — ответила Мерси. — Его дочь в Афалии.
— Что?!
Мерси кивнула.
— Ей раздробило тазовую кость, и корректоры решили не отправлять ее в Горию, а сперва подлечить во дворце Село. — Она лукаво прищурилась. — Смотри, Стратег! Клу Ремилард — потрясающий психокинетик и неплохой корректор. Когда поправится, она ничем не уступит Великому Магистру. Шикарная блондинка. Как раз в твоем вкусе.
Аполлон откинул золотую голову и захохотал. Потом взял ее лицо в ладони.
— В моем вкусе только одна женщина, я ждал ее восемьсот лет. — Его прекрасные глаза блеснули, и он поцеловал Мерси в ложбинку меж бровей.
Она ухватилась за его настоящую руку.
— Позволь мне остаться в Афалии, ну пожалуйста! По крайней мере до твоего окончательного выздоровления. Не отправляй меня к нему, пока мы хоть чуть-чуть не заполним пустоту внутри.
— Ладно, — согласился он. — Только ненадолго. Чтобы нарастить новую руку, надо провести девять месяцев в Коже, а этого я позволить себе не могу. Я выступлю против Эйкена сразу же, как соберу силы. Пока ум его не окреп.
Мерси отпрянула.
— Ты что, собираешься сражаться с ним одной рукой?
— Чтобы держать Меч, и эта сгодится. — Он сжал в кулак деревянные пальцы. — Правда, выглядит неказисто, но служить может.
Она пощупала протез.
— Дерево? О нет! Такой материал не для тебя, мой демон. — Глаза ее пошарили по стенам комнаты. — Тебе бы золото подошло, но у нас только два торквеса! — Потом она перевела взгляд на посуду, из которой Морейн кормил высокого гостя. — Серебро! Леди Творец в знак своей любви подарит Стратегу серебряную руку.