Узы крови
Шрифт:
Анна стояла с обитателями вигвама Гаки. У их ног лежало тело их тетки, по-прежнему завернутое в шкуры. Точно так же обошлись с телами других недавно умерших. Яма, над которой стояла Анна, была глубиной в два человеческих роста, а диаметром — не меньше чем в пять, и все ее дно было выложено бобровыми плащами.
Как только стихли возгласы последних прибывших, Пойманный вышел вперед и поднял руки. Его слова зазвучали на фоне едва слышного боя барабанов.
— Мы приветствуем здесь вас — и тех, кто принес своих мертвых, и тех, кто принесли продолжающих свой путь этой ночью. — Тододахо протянул руку назад, и в нее был вложен большой деревянный черпак. — Давайте
И бросил черпак в яму. Мгновенно со всех сторон туда полетела утварь: котлы, миски, сита и блюда, трубки и ступки, мешки из оленьей кожи. Когда упал последний дар, Пойманный заговорил снова:
— А теперь будем пировать в честь наших родичей.
Моментально появилась еда. В миски накладывали похлебку из котлов, раздавались куски вяленой оленины, вертела с жареной рыбой. Тахонтенраты сидели, ели и разговаривали, словно впереди у них было сколько угодно времени.
Анне казалось, что только она одна не в состоянии есть и постоянно оглядывается за поселок, за реку. Туда, где скрывались воины, еще одни призраки на этом пиру.
Ослепительная молния зигзагами полетела вниз, чтобы ударить в вершины холмов. Она высветила раскрашенных белой краской воинов так, словно они были осколками ее силы. Раскаты грома совпали с шумом причаливающих к берегу каноэ. Казалось, стайка рыб присоединилась к большому косяку: каноэ выстроились длинными рядами. Их были сотни и сотни, начиная с лодочек на двух человек и заканчивая судами, которые могли вместить двадцать гребцов. Они растянулись по всему берегу до первых деревьев.
Вперед было отправлено одно каноэ — с воинами, вымазанными темной глиной, которые стремительно убили тех двоих, кто наблюдал за рекой. Теперь они подошли к Тагаю, чтобы отчитаться.
— У них пир на площади в центре поселка, — сообщил один.
Второй добавил:
— Эта тропа ведет туда. От берега уходит только одна, но потом расходится на четыре — к разным воротам в частоколе.
— Которые ворота ближе к лесу? — спросил Тагай.
— Западные, — ответил первый воин. — Низкий кустарник растет почти до входа.
Тагай быстро переговорил с предводителями. План был принят еще в поселке, и теперь его оставалось только немного уточнить. Десять самых молодых воинов должны были остаться на берегу и испортить каноэ и более прочные плоты. Еще десять — те, кто лучше остальных владеют луками, — пойдут к разветвлению тропы и будут ждать скорого возвращения остальных — тех шестидесяти, которые проникнут в поселок через западные ворота. Тагай понимал, что у них мало времени: в любую минуту кто-нибудь из татуированных воинов может натолкнуться на них на берегу и поднять тревогу. Ему не хотелось оказаться запертым здесь превосходящими силами противника. Единственный способ выиграть время и добиться своей цели — посеять панику у пиршественных костров их врагов.
Слыша у себя за спиной звуки раскалываемой кедровой коры, они пошли от берега. Дважды им навстречу попадались люди, дважды дюжина стрел пела в темноте. На развилке четырех троп десять воинов разошлись по лесу. Некоторым предстояло забраться на деревья, некоторым — подняться на пригорок, где они воткнут в землю перед собой стрелы остриями вниз.
Тагай повел остальных воинов на запад. Спустя минуту они уже скрывались за кустами возле ворот в частоколе. Ворота были закрыты — и наверняка заперты на засов изнутри. Над ними светились две огненные точки: там ночные стражники
По сигналу Тагая все воины наложили на тетиву стрелы. Тагай взял ту, которую он как боевой вождь получил от Сады, — «Летящую верно». Лучшие лучники остались на развилке, но из шестидесяти выпущенных стрел в цель попало достаточно, чтобы заставить обоих дозорных рухнуть на землю. В темноте их трубки рассыпали полумесяцы искр. Бледные призраки бросились вперед, захлестнув кожаные лассо на столбы ограды и быстро забравшись по ним наверх. Спустя мгновение ворота распахнулись, и воины тахонтенратов оказались в укреплении своих врагов.
Они собрались сразу за воротами. Тагай понимал, что у них очень мало времени до того, как их обнаружат и начнется сражение. Они будут убивать бесшумно, пока это будет возможно. Они разойдутся по лагерю отрядами по десять человек и постараются дождаться сигнала.
— Сейчас наш народ уже должен грузиться на плоты, — сказал Тагай. — Скоро наши жены, наши дети, наши родители, наши сестры и братья проплывут мимо нас и смогут начать безопасный путь в новые земли. Нам надо только задержаться и немного поранить наших врагов здесь, чтобы нашим братьям на берегу хватило времени уничтожить их лодки. Ждите сигнала, который мы выбрали, крик журавля. Когда я подам его — а если меня убьют, это сделает один из моих десяти, — тогда настанет время бежать к берегу. Не задерживайтесь ради скальпов и не оставайтесь слишком долго, чтобы доказать свою храбрость. Вы уже доказали ее, став призрачными воинами. Я хочу, чтобы мы вместе пели песню об этой ночи нашим внукам, в новых вигвамах, которые поставит наше племя.
Шестьдесят человек издали тихий возглас согласия:
— Хау!
— Ну хорошо. — Тагай улыбнулся. — А теперь давайте почтим наших предков.
Поселок татуированного народа оказался более организованным, чем деревня тахонтенратов. Четыре дороги от четырех ворот вели прямо к центральной площадке. Наложив стрелы на тетивы, призрачные воины побежали по западной дороге. Отряды по десять человек поворачивали в стороны через каждые двадцать шагов, рассыпаясь по узким переходам между вигвамами. Тагай и его десять воинов бежали прямо по дороге, пока до ее конца не осталось всего шагов пятьдесят. Оттуда им ясно видны были спины собравшихся — огромное кольцо воинов, детей и женщин, сидевших лицом в круг, к танцу. Только тогда призраки повернули налево, чтобы укрыться за самым большим строением. Там один из воинов достал деревянный сосуд, который бережно хранил по пути через реку. Оттуда высыпались угли и сразу же подожгли остатки сухой травы. Опустив в огонь особую стрелу, наконечник которой был обмотан тряпицей, пропитанной оленьим салом, воин поднял лук, оттянул тетиву…
Любому из сидящих в круге, кто посмотрел бы вверх, это показалось бы падающей звездой. Поначалу Томас подумал именно так и даже загадал на нее желание, как часто делал в безоблачные ночи юношей, в Шропшире. Однако ему еще не попадалось таких звезд, которые падали бы в крону дерева. И никогда за одной не следовало с мгновенным интервалом еще двадцать… сорок… пятьдесят. Большинство взмывало в воздух пылающими дугами и падало на крыши домов, которые мгновенно вспыхивали. Некоторые рухнули в круг танцующих. Однако барабаны сделали еще несколько ударов, танцоры все еще подпрыгивали и кричали, и только когда их предводитель словно проглотил кусок огня и мешком повалился на землю, Томас — и все остальные — внезапно поняли, что случилось что-то очень нехорошее.