Узы крови

Бриггз Патриция

— Довольны? — спросила она.

Я перевела дух. Она хочет, чтобы я чувствовала себя неловко, но волна адреналина, накрывшая меня в трактире дядюшки Майка, давно схлынула, и я чувствовала только усталость.

Я тоже откинула волосы и показала следы укуса на шее. Они почти зажили, поэтому я сбросила повязку, но кожа еще была красной и блестящей. Вероятно, останется шрам.

Она со свистом втянула воздух и наклонилась к моей шее.

— Это сделал не Стефан, — сказала она, но с

меньшей убежденностью в голосе, чем раньше.

— Почему вы так сказали? — спросила я.

— Вас кто-то погрыз, — ответила она. — Стефан более осторожен.

Я кивнула.

— Это сделала тварь, на которую охотился Стефан.

Она расслабилась.

— Точно. Он говорил, что она напала на вас.

Стефан ей говорил. Обнадеживающий Знак.

— Да. — Я пододвинула второй стул и забралась на него. — Вы знаете, куда Стефан пошел вчера ночью?

Она покачала головой.

— Я спрашивала. Он не захотел сказать. Объяснил, что не хочет, чтобы мы искали его, если он не вернется.

— Он беспокоился о вас?

— Да, но не так, как вы думаете, — сказал у меня за спиной новый голос.

Я оглянулась и увидела молодую женщину в мешковатой одежде и с длинными прямыми волосами. Не глядя на нас, она приоткрыла холодильник и изучала его содержимое.

— Как это? — спросила я.

Она подняла голову и посмотрела на Наоми.

— Он боялся, что, пытаясь спасти его, она погубит всех пас. Понимаете, если умрет он, умрет и она. Не сразу, но скоро.

— Я тревожусь не поэтому, — солгала Наоми. Это я поняла по ее голосу.

— Понимаете, у профессора лейкемия. — Девушка помоложе достала пакет с молоком и отпила. — Пока она выступает в роли банка крови, обратные донации Стефана сдерживают ее болезнь. Если он погибнет, она… — Девушка коротко задохнулась и с довольным выражением снова посмотрела на Наоми. — За это она стала вести дела Стефана, платить его долги, выплачивать налоги, делать покупки в магазинах. Эй, Наоми, у нас сыр кончился.

Она поставила пакет на место и закрыла холодильник.

Наоми слезла со стула и повернулась лицом к девушке.

— Если он мертв, кончилась твоя свобода. Придется тебе вернуться к матери и ее новому мужу. Если госпожа не возьмет тебя и не отдаст другому вампиру. Может, тебя захочет Андре.

Девушка-подросток смотрела на нее холодным насмешливым взглядом. Наоми повернулась ко мне и сказала:

— Она знает не больше меня.

Еще раз сердито посмотрела на девушку и удалилась. Девушка явно вышла победительницей из столкновения. Я подумала, что из нее бы получился хороший волк.

— Меня зовут Мерседес Томпсон, — сказала я, поворачиваясь так, чтобы небрежно облокотиться на стол. — Я ищу Стефана.

Она оглянулась,

как будто тоже его искала.

— Да, его здесь нет.

Я кивнула и поджала губы.

— Знаю. Один из волков, с которым он был, вернулся еле живой.

Она задрала подбородок.

— Стефан говорил, что ты не вервольф.

— Это верно, — подтвердила я.

— Всякий, кто способен одолеть Стефана, стариной Андре, — она кивнула в сторону двери, — просто пол вытрет. Почему ты считаешь, что сможешь с ним справиться?

— Так считает Марсилия.

Я видела, какое впечатление произвело это имя на нее. На мгновение даже сквозь густую волну темных волос, закрывавших ее лицо, я заметила страх. Страх поднимался из самой глубины дома. Все здесь очень боятся. От дома просто разит страхом.

— Если Стефан не вернется, — проговорила она очень тихо и каким-то постаревшим голосом, — мы все умрем, не только доктор Тайтбричс. Рано или поздно умрем все. Госпожа не станет нас освобождать — чтобы не болтали. Она раздаст нас другим вампирам, поместит в их зверинцы. А другие вампиры не так деликатны со своей пищей, как Стефан. Когда они голодны, они забывают о всякой сдержанности.

Я не знала, что сказать такого, что не прозвучало бы банально, поэтому ухватилась за одну из нитей ее речи и принялась разматывать.

— Стефан держит вас живыми дольше, чем другие?

— Он не убивает никого из своего зверинца, — сказала она. Я вспомнила, что Лондонский зоосад когда-то называли зверинцем. Девушка с деланной небрежностью пожала плечами. — Ну, почти никого. Когда он берет нас, мы остаемся у него пару лет, а потом получаем свободу. Кроме Наоми, конечно, но это особый случай.

— А почему пару лет? — спросила я.

Она бросила на меня взгляд, говоривший «ну и дура!».

— Столько ему требуется, чтобы установить достаточно глубокую связь. Только тогда он уверен, что мы никому не расскажем о вампирах.

— А ты сколько была со Стефаном?

— В этом августе исполнится пять лет, — сказала она, хотя ей не могло быть больше двадцати. Я постаралась скрыть потрясение, но не слишком удачно, потому что она насмешливо посмотрела на меня и сказала:

— Двенадцать. Мне было двенадцать. Должна сказать, что Стефан был огромным шагом вперед по сравнению с моими родителями.

Вампиры — это зло. Странно, как я стараюсь забыть об этом, когда думаю о Стефане.

— Ты, вероятно, знаешь о вампирах гораздо больше меня, — сменила я тему, пытаясь разузнать побольше. — Я выросла с вервольфами, и хотя мы со Стефаном знакомы давно, говорим преимущественно о машинах. Не возражаешь, если я задам несколько вопросов?

— Что ты хочешь знать?