Узы крови
Шрифт:
– Стоунхендж, мистер Поттер, – Андромеда одарила его таким взглядом, какой бывал у Гермионы. – Когда-то он был возведен друидами, чтобы защитить острова от внешнего вторжения, а теперь служит для того, чтобы сделать из Британии одну большую тюрьму.
Гарри сглотнул и вернулся к чтению. Он был настолько ошеломлен этой новостью, что запрет на распространение и хранение журнала «Придира» и объявление лорда Блэка вкупе с Лавгудом вне закона показались ему мелочами. Грюм распечатал одно из многочисленных писем, каждое утро кипами доставляемых в замок, пробежал глазами и тихо выругался.
– А это вот действительно
– Они там все… – Сириус задумался, подбирая красочный эпитет, – … Малфои.
– Это не смешно, Сириус! – раздраженно одернула его Талия.
– Снейпы так и не отзывались? – с надеждой спросил Гарри.
Все отрицательно покачали головами.
– Парень, – вздохнул Грюм, – готовься к тому, что они вполне могли смыться из искренней верности этому психопату, и вовсе не собираются для нас шпионить.
– Гермиона точно не могла! – отрезала Стелла.
– Вот именно! – воинственно подтвердил Гарри.
Поднявшись из-за стола, он вышел на балкон, где уже полчаса прохлаждался Регулус. Небо было затянуто низкими грозно рокочущими тучами, вдали на горизонте мелькали ветвистые молнии. Мантия Регулуса, наброшенная поверх рубашки, хлопала на ветру. Гарри остановился рядом. Блэк, кажется, даже не заметил его. Он смотрел на вспышки молний и вертел на пальце фамильный перстень.
– Дела все хуже, – констатировал Гарри.
Регулус ничего не ответил.
– А я даже колдовать не могу.
– Нужно обязательно внимательно исследовать твою домашнюю библиотеку, – сказал Регулус. – Я довольно долгое время искал способ нейтрализовать Метку, но единственное, что узнал – что такую Метку умели создавать только Марволо. Возможно, если мы узнаем, как именно это делается, то поймем, как снять чары.
– Было бы неплохо, – вздохнул Гарри, опять возвращаясь мыслями к Гермионе.
Умели бы они снимать Метку – и можно было бы забрать Снейпов с той стороны от греха подальше.
Он еще немного постоял на балконе и, озябнув, решил вернуться в кабинет.
– Кого Гермиона больше любит – кошек или собак? – неожиданно спросил Регулус.
– Ну, у нее был кот Живоглот, – пожал плечами Гарри. – Только он исчез куда-то, когда убили ее приемных родителей.
Регулус отвлеченно кивнул.
– Если тебе в голову пришло отправить на разведку Сириуса, то это плохая идея – Пожиратели могут знать про его анимагическую форму, – на всякий случай предупредил Гарри.
Регулус несколько мгновений смотрел словно сквозь него, затем моргнул и опомнился.
– Что? Нет, я не думал, – он отвернулся. – Я просто из любопытства.
Гарри нахмурился. Странно, что он вообще спрашивает о Гермионе.
– Ну, ты не стой здесь долго, вот-вот гроза начнется, – заметил он.
Регулус кивнул, но вряд ли он его слышал.
– Ладно, я пойду.
В ответ молчание – Блэк, судя по всему, обдумывал какой-то план. Вот бы это был план по спасению Гермионы.
(1) – (на всякий случай) Владислав Цепеш – настоящее имя графа Дракулы.
(2) – слова из песни Frank Sinatra «Let it Snow»
========== 28. Гость в белых перчатках ==========
Северус
– Она меня ненавидит. Поэтому она целыми днями сидит в своей комнате. Она ненавидит меня, презирает и стыдится.
Гиневра стояла у окна, потирая руки, как делала всякий раз, когда нервничала. Воспользовавшись тем, что она стоит к нему спиной, Северус закатил глаза.
– И не закатывай глаза! – мгновенно отреагировала Гиневра, как всегда, улавливая его настроение, словно качественный вредноскоп плохие намерения.
– И тебе доброе утро, – выдержав паузу, сказал Северус.
Гиневра издала какой-то неопределенный звук и закружила по комнате.
– И ее можно понять, – твердила она. – Я – чудовище. Конечно, чего еще я хотела? Я ведь сама себе бываю противна. Чего уж говорить о ней. В ее глазах я монстр…
Северус даже не пытался вставить словечко в ее пламенную тираду. Это бесполезно. Когда Гиневра занята самобичеванием или взращиванием собственных комплексов, лучше всего дать ей выговориться, а уже потом попытаться донести до нее глас разума. Она живет эмоциями, и ей просто необходимо пережить их, иначе ожидать от нее трезвого взгляда на вещи будет, по меньшей мере, глупо. Да, гриффиндорцы – это его вечное наказание. Когда Северусу случалось выслушивать сумбурный поток переживаний, иногда он про себя начинал повторять из вредности «бла-бла-бла». Наверно, это было не намного умнее той чуши, которую лепетала сейчас Гиневра. Слышала бы она, конечно, его мысли, и сделала бы из него запеченную человечину.
Выговорившись, она облегченно, чуть ли не с чувством выполненного долга вздохнула.
– Не хочу тебя разочаровывать, – протянул Северус, – но, боюсь, причиной ее затворничества являются Кэрроу, – увидев скептичное выражение лица Гиневры, он пояснил: – О тебе она просто старается не думать, дабы не отягощать себя лишними переживаниями. На первое время ей хватает треволнений и без тебя.
Гиневра со стоном рухнула на диван.
– Я просто хочу… но я, наверно, не заслужила.
Она закусила нижнюю губу и опять принялась растирать ладони. «Она не заслужила», – повторил про себя Северус. Все-таки время от времени он поражался непрекращающемуся самоистязанию Гиневры. Ему казалось, что, столько лет служа Лорду, уже невозможно хранить нормальные, не извращенные понятия о совести и долге. Сам Северус столько раз договаривался со своей совестью, что глубоко сомневался в ее существовании, и все мерзкое, что ему приходилось делать, воспринимал как данность. Истязать самого себя укорами он считал бесполезным – все равно он был не из тех людей, которые способны наложить на себя руки. Как и Гиневра. А без такого исхода все муки совести теряют смысл.
Северус присел рядом с ней.
– Думаю, не тебе решать, заслужила ли ты ее внимание, время, любовь, – медленно проговорил он.
Гиневра сделала глубокий вдох.
– Не хочу навязываться, – жалобно пробормотала она.
– Но?
Гиневра покосилась на него. Да, они знали друг друга наизусть, как любимый стих.
– Но мне не хватает силы воли, чтобы не попытаться… чтобы не использовать шанс найти с ней общий язык, – ответила она.
Северусу даже стало как-то неловко: сам-то он не особо прилагал к этому усилия.