Узы крови
Шрифт:
Обветшалый городок был, судя по всему, практически необитаем. Они вступили в начало узкой улицы между двумя рядами блеклых грязно-белых домов с облупившимися дверями и черными провалами окон. Сгущались сумерки, наполняя городок каким-то незримым призрачным присутствием – казалось, из всех окон за ними следят невидимые глаза теней. Железная калитка жалобно поскрипывала на ветру, где-то шел кошачий бой, коты рычали так, словно были львами. Дорогу перебежала худая собака с побитой лишаем спиной. Амикус принялся насвистывать, и его свист звучал до зубовного скрежета отчетливо в мертвом городке – ощущение было такое, будто они попали в безвременье, где существует только длящееся вечно, но никогда не заканчивающееся
Они повернули в один из узких заулков между неожиданно выросшими перед ними трехэтажными домами,– заулок был настолько узким, что пришлось идти боком по одному. Сверху, из проржавевшего желоба, скапывала дождевая вода и оставляла на земле рыжую лужицу.
– Фе! – с отвращением выдохнула Эстель, когда капля с громким «плюх» приземлилась на ее дождевик.
У Гермионы по спине мороз продрал – человеческий возглас в этом месте звучал, как вызов призракам.
– Тихо, – прошептал Рей едва слышно: очевидно, не только Гермионе так показалось.
Внезапно они вышли на освещенную уличными фонарями небольшую площадь, по ту сторону которой стоял мигающий старой вывеской супермаркет «Большой карман» – несколько букв не горели, демонстрируя и без того очевидное запустение. Алекто повела их через площадь. Сквозь трещины в асфальте проросли кустики травы, сейчас больше напоминающие солому.
– Это что еще за клоуны? – раздался насмешливый голос со стороны супермаркета. – Глянь на их одежду, Пол!
Гермиона безразлично посмотрела на компанию подвыпивших подростков, остановившуюся в дверях супермаркета. Те выкрикивали ругательства заплетающимися языками, свистели и махали им.
– Амикус! – зло бросила Алекто.
Дважды приглашать его не нужно было – косой взмах волшебной палочкой, и вывеска супермаркета, рассыпав сноп искр, рухнула прямо на подростков, придавив двоих. Гермиона даже замедлила шаг от неожиданности. Алекто захохотала, глядя на испуганных подростков, которые теперь кричали голосами на тон выше и старались подняться на ноги. Амикус еще раз взмахнул палочкой – машину, припаркованную рядом с супермаркетом, швырнуло на маглов. Гермиона едва удержалась, чтобы не закричать «Берегитесь», но, к счастью, подростки вовремя бросились врассыпную, и старенький форд с грохотом врезался в витрину.
– Блин, Пол, они какие-то уроды! – провизжала одна из девочек, вцепившись в рукав мальчишки.
Алекто резко перестала смеяться. Гермионе захотелось зажмуриться, чтобы не видеть, что сейчас с девчушкой сделает Кэрроу. Пожирательница осмотрелась вокруг и сделала пару шагов в сторону своих жертв. Подростки, все, как один, умолкли и так и застыли, следя за каждым ее движением широко распахнутыми от ужаса глазами. Алекто взмахнула рукой, и в ее ладони вдруг появился извивающийся, словно змей, ослепительно сверкающий кнут из сплетенных вместе молний. Гермиона отступила – о таланте Кэрроу она не знала, и зрелище стало для нее совершенной неожиданностью. В воздухе затрещало электричество, а темно-синие глаза Кэрроу словно светились изнутри, делая ее похожей на какого-то потустороннего демона. Она взмахнула хлыстом над головой – Гермиона с ребятами едва уклонились от разветвляющегося тонкими венами молний конца, – и молнии вдруг устремились в сторону подростков, напомнив очертаниями жадную руку. Гермиона отвернулась. Треск электричества заглушил крики, которые, впрочем, почти сразу заглохли. Фонари вокруг площади замигали и погасли, провода лопнули и попадали вниз, изрыгая снопы искр и бешено вращаясь. Дерево рядом с одним из домов вспыхнуло, и редкий свет в окнах погас. Городок провалился в тревожную тьму.
– Идем, чего встали! –
Ее волосы стали лохматыми и жесткими от избытка электричества вокруг нее, придавая ей совершенно безумный вид, разительно контрастирующий с обыкновенной сдержанностью и безупречным внешним видом. Она устремилась вперед, почти переходя на бег, между хищно согнутых пальцев пробегали короткие змейки молний.
Гермиона с остальными отправилась следом, чувствуя, как сердце толчками разносит по телу ледяной холод. В горле застрял ком, мешающий дышать, но плакать, как ни странно, не хотелось. Она все еще не могла осознать, что она находится здесь на самом деле, а не в каком-то кошмарном сне.
Городок так и остался пустынным – почему-то никто не вышел посмотреть, что же такого случилось на площади. Даже в окна никто не выглянул – впрочем, дома вокруг площади выглядели безлюдными. Завернув за угол в конце улицы, они словно очутились в другом городке: перед ними протянулась тихая улочка, густо заросшая плодовыми деревьями, чьи раскидистые ветви скрывали убогие нежилые домики почти полностью. Яблони протянули свои ветви из-за заборов, сплетя их над грунтовой дорогой, словно пальцы рук. В одном из крайних домиков горел огонек свечи. Алекто решительно толкнула калитку.
– Вот мы и пришли, – злорадно уведомила она.
Ребята машинально замерли.
– Нет, нет, – усмехнулась Алекто. – Вы пойдете со мной. Вы же не хотите, чтобы с вашими любимыми родителями что-нибудь случилось? Ну, – она окинула их испытывающим взглядом и посчитала нужным добавить: – Или с вами.
Какое-то мгновение никто не решался сделать первый шаг, потом Эстель Мальсибер вздернула подбородок и вошла. Гермиона последовала за ней, апатично повторяя про себя «Этого не может быть, этого не может быть». Всегда, в какой бы передряге она не оказывалась, в последний момент приходила подмога или подворачивался счастливый случай. Сейчас просто не может сложиться по-другому, ведь ситуация страшнее, чем когда-либо раньше: Гермиона считала, что стать виновницей чьей-либо смерти куда ужаснее, чем погибнуть самой.
Алекто заклятьем отперла дверь и влетела внутрь, ее брат, позабыв про своих подопечных, метнулся вслед за ней, и почти сразу до Гермионы донесся женский вскрик. Она застыла у крыльца. Вот и стала зримой черта, переступить которую было выше ее сил, но не переступить – тоже, потому что от этого зависела жизнь Снейпов. Прав был отец, она глупо поступила: взялась за то, чего не могла вынести. Нет, она вполне способна была смириться с тем, что Северусу приходилось хоть раз жертвовать чужими жизнями, чтобы оставаться шпионом. Но она сама? Себе она этого не простит… Гермионе вдруг отчаянно захотелось сойти с ума, чтобы не осознавать происходящего.
Сквозь приоткрытую дверь она видела крохотную бедно обставленную прихожую, озаряемую частыми вспышками молний, и узкую лестницу, ведущую на второй этаж.
– Проклятье! – Малфой принялся расхаживать по тропинке туда-сюда. – Я не могу этого сделать!
– Драко, не смей ныть! – сквозь сцепленные зубы прорычала Эстель – она тоже заметно нервничала, и паника Малфоя только сильней выводила ее из себя.
К дальнейшей перепалке Гермиона не прислушивалась: она вдруг увидела, как на вершине лестницы появляются кроссовки, а затем Дин, прижавшись к стене, крадется в кухню с палочкой наизготовку. Гермиона остолбенела. Ее охватило искушение позвать его и заставить уйти: вернуться на второй этаж и вылезти через окно, или что-то в этом роде. И, одновременно, ей стало отчаянно страшно за Северуса. Гермиона раскрыла рот, чтобы позвать Дина, но во рту пересохло настолько, что она не смогла издать ни звука. В следующий миг однокурсник исчез за краем приоткрытой двери. Еще через миг упал на пол без признаков жизни.