Узы любви
Шрифт:
Неожиданно Милисент сообразила, что немного пьяна, хотя не могла точно сказать, пила ли вино. Как неприятно сознавать, что весь день будто прошел мимо нее, как в бреду. И теперь обнаружить, что лежишь в постели в чем мать родила с голым мужчиной! Неужели она уже стала женщиной? Он взял ее или все еще впереди? Как бы она хотела оказаться за тридевять земель отсюда!
— Мы… уже все кончено? — робко пробормотала она.
Вулфрик рассмеялся. Милисент насупилась. Что тут забавного?
— Как ни хотелось бы потерпеть, пока винные пары выветрятся
— Ничего подобного, — решительно помотала головой Милисент. — Ни к чему спешить.
Вулфрик хмыкнул. Милисент снова помрачнела: нашел себе развлечение!
К сожалению, вместе с сознанием вернулись и ее чувства к мужу. И неприятные воспоминания о том, как она бушевала при виде Вулфрика, идущего в обнимку со шлюхой. Она почти слетела с кровати и метнулась бы к двери, но, на беду, потеряла простыню, прикрывавшую их обоих.
На этот раз Вулфрик не мог не заметить внезапной перемены в невесте.
— Ну, что на этот раз? — со вздохом спросил он.
Нет, Вулфрик не узнает, как невыносима мысль о том, что он прикасался к этой женщине, да и к любой другой… и поэтому, чтобы скрыть боль, Милисент грубо бросила:
— Надеюсь, ты хорошо отмылся после этой шлюхи?
— К… какой шлюхи? — ошарашенно переспросил Вулфрик. Судя по лицу, он уже успел обо всем забыть.
— А что, их было несколько? Не знаешь, о какой именно идет речь? — настаивала Милисент. — Той, с которой ты вчера вышел из зала!
Вулфрик тупо уставился на нее и лишь через несколько секунд, что-то сообразив, разразился смехом:
— Ты подумала, что я спал с ней?!
И захохотал еще громче.
На этот раз Милисент поняла почему. Ах да, ведь Джоан предупреждала сестру не судить слишком поспешно и, кажется, оказалась права. Вот поэтому он и потешается над ней!
Милисент стало невыносимо стыдно, но она все же нашла в себе силы спросить:
— Почему же ты в таком случае ее увел?
— Чтобы выяснить, откуда она взялась и почему хлопочет в зале, накрывая столы к обеду, хотя не принадлежит к шеффордской челяди и никто не разрешал ей этим заниматься.
— Это не служанка кого-то из гостей?
— Нет, она сплела матери какую-то сказку о том, как попала в замок, поэтому та, заподозрив девку во лжи, велела мне ее допросить. Матушка боялась, что она подослана с тем, чтобы причинить зло нам, а в особенности тебе.
Иисусе, так вот в чем истинная причина! Ну почему она об этом не подумала?!
— И для этого было необходимо обнимать ее?
Вулфрик пожал плечами.
— Когда я вел ее из зала, ощутил, как она дрожит под моей рукой. Кроме того, хотел убедиться, что она не удерет от меня. Увы, как только мы оказались во дворе, она исчезла в толпе, и я так и не сумел ее найти. Ее побег лишний раз доказывает: она задумала что-то недоброе, поэтому вряд ли посмеет показаться здесь еще раз. Я послал людей на розыски.
— Но как
— Назвалась кузиной кузнеца. Он согласился подтвердить это соседям в обмен на ее благосклонность, но признался, как только я хорошенько его допросил.
Милисент по-прежнему терзали угрызения совести за то, что посмела зря осудить ни в чем не повинного человека. Следовало бы попросить прощения, но Вулфрик, оказывается, еще не договорил.
— Я позволяю тебе сколько угодно рвать и метать, но только не здесь, — предупредил он.
— Рвать и метать? — недоуменно повторила она.
— А как еще назвать приступы твоей безрассудной вспыльчивости? Короче говоря, где угодно, но не в супружеской постели. За порогом спальни ты оставишь все тревоги и заботы и станешь думать только о том, чтобы доставить мне удовольствие. Я, со своей стороны, обещаю поступать так же и буду заботиться лишь о твоем наслаждении. Согласна ты на такое? И помни, прежде чем ответишь, что я вообще могу запретить тебе гневаться.
— Но ты не можешь управлять чьим-то гневом, — недоверчиво прошептала Милисент.
— Верно, но вполне способен доставить тебе немало неприятностей при каждом его проявлении.
— Собираешься выбить из меня непокорность? — выпалила девушка.
— Нет, но одинокие часы, проведенные в соляре каждый раз, когда ты хотя бы повысишь голос, очень быстро научат тебя вежливости и приветливым улыбкам. Собственно говоря, не такая уж плохая мысль!
Похоже, он поддразнивает ее, хотя толкует о необходимости запирать ее, и часто! Нет, рисковать опасно!
— Я согласна, — пробормотала Милисент.
— На что?
— На твои условия! — воскликнула она.
— Хм-м-м, и когда собираешься начать?
Милисент вспыхнула и закрыла глаза, чтобы не видеть его улыбки. Она забавляет его и при этом должна идти на уступки! Как чертовски несправедливо! Они еще и дня не женаты, а он уже утверждает свою власть над ней!
Глава 46
Видя, что Милисент не отвечает и не поднимает ресниц, Вулфрик осторожно обвел пальцем ее брови и едва слышно спросил:
— Неужели так трудно забыть хоть на минуту о ярости и не сердиться на меня?
Милисент растерялась. Что ей ответить? Ответить «да» и солгать? Бывают же минуты, когда она совсем не злится на него. Временами ей даже весело с ним, и иногда… иногда он так ее смущает… приводит в смятение мысли и чувства… Вот и сейчас он мгновенно успокоил ее, объяснив насчет той потаскухи. Плохо только, что он уже устанавливает для нее правила, но, пожалуй, пока можно отложить споры на потом.
Милисент неожиданно для себя взглянула ему в глаза и увидела в них лучистое тепло. О чем он думает? Что у него на уме? То наслаждение, о котором он упоминал раньше? Она не удосужилась внимательно выслушать Вулфрика, но теперь припомнила его слова: Я тоже буду заботиться лишь о твоем наслаждении…