В ад с «Великой Германией»

Рефельд Ганс Гейнц

Дорога ведет к Кошице. Вскоре мы увидели башни и здания города. В Кошице остается «зал героев» [7] , и мы едем дальше. По дороге нас опять приветствуют люди. Немецкие регулировщицы стоят на тротуаре и бросают нам сигареты.

Венгерскую армию не разоружили, и мы прибываем для защиты Венгрии, которую грязные бизнесмены хотят ввергнуть в грязь и разорение. Мы слышали, что премьер-министр сотрудничал с евреями и путем махинаций нажил себе огромное состояние. После своей измены он сел в самолет и улетел за границу. Вместе с ним исчезли важные государственные бумаги. Теперь следует переехать по мосту через Тису. Далее наши машины едут ночью по большому городу Мишкольцу. Здесь много торговых улиц, гостиниц и кафе. Сначала мы «сбиваемся с курса», возвращаемся в город, поворачиваем, чтобы выехать наконец на дорогу с бетонным покрытием, идущую по направлению к Будапешту.

7

Намек на «Зал героев» в Мюнхене.

21

марта 1944 г.Утром мы останавливаемся, проводим рекогносцировку местности, чтобы затем наконец выехать к нашему командному батальонному пункту в Месёкерестеш. Здесь нас разделили на боевые группы. Наша 3-я рота охраняет участок длиной 24 км на Тисе. Боевая группа Герберта II / 3-й роты покинет эту позицию, а мы заменим ее в этом отвратительном для нас месте Тисадрогме. С кипящим теплоносителем в радиаторах мы прибываем на место. Едва мы вышли из грузовиков, как любезные представители населения пригласили нас выпить вина. Нас быстро расселили по квартирам, где мы выставили первую охрану. Следовало охранять здесь выделенную нам береговую территорию. Какое-либо движение на реке мы должны фиксировать и определять, в каком направлении движется транспортное средство. Наша часть дислоцируется посреди Пушты, в самом широком разливе Тисы. Жители смотрят на нас с любопытством и слегка критически. Венгрия представляет из себя образец союзнических отношений. В целом население очень любезно. Встречается много молодых людей, которые носят гонведскую [8] полевую фуражку как принадлежность к военной форме. Мы, трое унтер-офицеров, занимаем очень хорошую квартиру. Так как каждый день один из нас стоит на часах, мы поддерживаем в помещении дружескую атмосферу и без обид делим предоставленную нам двуспальную кровать. К сожалению, общение с населением с трудом налаживается, так как мало кто уже может что-либо понимать по-венгерски. Но отношение к нам в Венгрии идеальное! Мадьяры очень аккуратные люди. Они ежедневно подметают даже свои дворы. Здесь все иначе, чем в России. Каждый вечер Лайош Русняк наливает нам кварту токайского самодельного вина. И на ужин всегда подают белый хлеб, больше похожий на пирог. Причем буханка очень большая (примерно полметра в окружности). К нему красный перец и шпик. Да, будет что потом порассказать! Мы действительно едим здесь очень сытно!

8

Гонведы (венг. «защитники отечества») — так называлась венгерская национальная армия в XIX–XX вв.

22 марта 1944 г.Сегодня утром мы идем к бургомистру нанести визит вежливости. Он помогает нам, как только может. Причем говорит более или менее прилично по-немецки! Бургомистр бесплатно обеспечивает нас хлебом и картофелем. Затем я иду с фельдфебелем Гербером на позиции, чтобы проверить посты. Довольно холодный ветер свистит по реке, которая здесь шириной примерно от 200 до 300 м вместе с притоками. Она становится еще шире во время наводнения. Здесь, в Пуште, мы видели венгерский скот с необычно длинными рогами. И типичные колодцы с журавлями! В Венгрии много вполне ухоженных лошадей и, конечно, свиней! Страна приобрела благодаря им известность. С утра стадо свиней собирает в деревне пастух с длинным кожаным кнутом. Когда он трубит в рог, коричневые кабаны мчатся к нему со всех дворов. Пастух встречает их, щелкает длинным кнутом, свиньи хрюкают, радуясь выпасу. Я разговариваю с карпатским украинцем на русском языке, и, таким образом, у меня всегда есть переводчик. Наш Лайош Русняк — кузнец и владелец мельницы. Мы находимся здесь далеко от родины и более или менее отрезаны от мира! Преимущество наше в том, что сюда незваные гости быстро не появятся. В определенные время мы слушаем музыку по радио (радио «Будапешт»), но сигнал очень слабый, так как батарея уже села. Во второй половине дня мы поднимаемся на колокольню, где расположена и метеорологическая станция, чтобы осмотреть окрестности. Отсюда далеко видны просторы Венгрии. Обширная равнина Пушта, несколько колодцев с журавлями и водотоки Тисы. Сегодня я в 18.00 выхожу на дежурство. Едва появляюсь в прихожей, как любезные венгерские девушки несут мне большой круглый хлеб и почти 5 кг шпика! Охотно принимаю это «дополнительное продовольственное снабжение». Ночь остается спокойной.

23 марта 1944 г.Сегодня наш повар впервые готовит обед в большом котле на открытом огне. Я ем вкусный манный суп со шмотком в кулак величиной жирного желтого шпика за столом в моей квартире! Из-за острых пряностей, в первую очередь красного перца, я все время хочу пить. В полдень мы получаем приказ: «Приготовиться к выступлению к 15.30!» Надо поспешно собирать вещи, и я бросаю свой пост. Так как мои «приятели» уже выпили довольно вина, они и также двое водителей здорово «под мухой». Это могло задержать наш выход из деревни. Приняв все необходимые меры, мы все же выступаем в 15.30. Теплое прощание! Венгры подходят к нам, целуют, приносят хлеб, шпик, вино и другие вкусные продукты. Когда мы отъезжаем, нас провожать собралась почти вся деревня. Здесь и Маша, у которой слезы на глазах. Мы выкрикиваем слова прощания. Тучи пыли поднимаются за нами, когда мы начинаем движение в направлении на Арёктё. Водители едут в «обезьяньем темпе» по плохой дороге. Пропускают стада свиней и затем снова берут темп! В деревне Месокат (Месёкерестеш) один грузовик проколол шину, но на других машинах есть запасные колеса. Мы останавливаемся посреди деревни, и водители берутся ставить запасное колесо. Я выхожу из машины. Вместе с унтер-офицером X. проходим вверх и вниз по улице и вступаем в беседу с двумя молодыми венгерками. Они говорят кое-как на ломаном немецком. Я слышу, как одна из них выговаривает: «Я люблю тебя». Она только

не знает, как правильно сказать: «тебе» или «тебя». Мы много смеялись. Подходит старик мадьяр, который слегка говорит по-русски. Теперь у меня снова есть переводчик. «Чудесная» беседа продолжается! Нерешительно подходит солдат гонвед и спрашивает, не хотел бы я погулять с его девушкой. «Да нет, не стоит, котонаки (приятель). Мы вовсе не хотим отбить у тебя твою Иду!» Он кланяется и облегченно прощается. Теперь у нас появился новый знакомый. Наши мысли вращаются только вокруг сигарет и вина. Вино — этого у него нет, но сигареты он нам дает. Здесь имеется много красивых девушек, которым можно время от времени подмигнуть! И они тоже, смеясь, сверкают своими глазами. Это и есть настоящее взаимопонимание между народами! После столь приятной остановки водители вновь заводят готовые к дальнейшему движению машины. Все занимают свои места. Затем мы едем дальше со своими 80 рюкзаками по извилистой дороге. Стало темнеть. На кривой объезжаем огромный фургон с сеном. Наша машина движется буквально на двух колесах! «Темп! Темп!» Несмотря на «обезьяний ход», мы достигаем нашей цели — Месёкерестеш, и наша компания с общим хозяйством занимает новую квартиру.

Вечер. Один из фольксдойчей постоянно заходит к нам, и это продолжается дьявольски долго, тем более что он угощает нас водкой. Сам уже значительно подвыпивший, произносит: «Я — мадьяр, я — преподаватель и очень старательный!» А я отвечаю ему: «Я — вестфалец и очень торопливый. Magyar orszag! (Венгрия)». Затем он поет нам венгерскую хмельную песню «Cutaresch roscjhjad "o konviret!». После этого запевает старую немецкую песню, аж 1870 года! Затем я отправляю его, чтобы он мог без охраны спокойно добраться домой. Ночью я сплю, накрывшись плащ-палаткой, на соломе. Это все же лучше, чем в стрелковом окопе!

24 марта 1944 г.Месёкерестеш. У солдата определенное «отношение к службе» — по возможности сачковать! Так называемый час молодой нации. В 14.00 продолжают пребывать отставшие боевые группы. С моим унтер-офицером Шписсом я иду в дом бургомистера. Самого его нет, но нерешительно появляется служанка. Она здесь одна и кое-как говорит по-немецки. В комнате тепло. Служанка предлагает нам палинку и сигареты. Теперь мы оба пробуем взять девушку «под ручку». Произносим много всяких глупостей и смеемся. Пока мы здесь торчали, наша колонна уже отправилась дальше. Короткое ничего не значащее прощание. Примерно через 20 км мы останавливаемся в местечке Эмёд и встаем здесь на квартиру. Я валяюсь с моим приятелем унтер-офицером Шписсом на койку, а вечером мы отправляемся в аптеку. Аптекарь — это дама фольксдойче. Вдова Корнелия Ватта. Ее визитная карточка — коронка на пять зубов. Она угощает нас пирогом и вином. Затем садится за пианино и умело играет хорошую музыку. При свете свечи мы проводим настоящий культурный вечер! В дальнейшем мы часто посещали эту даму.

25 марта 1944 г.Наши солдаты хорошо несут свою службу! Правда, нельзя сказать, что они уже полностью подготовлены к военным действиям. Между тем мы обживаемся в деревне. Здесь очень много любезных, милых людей! Нам приносят белый хлеб, блинчики и молоко. И солдаты наши всегда сыты. С квартирными хозяевами у нас полный контакт. Они также очень любезны. Друг хозяина нашей квартиры Ласло Ференц. Он воевал в России и в первую суровую зиму отморозил себе ноги. Душа-парень! Нам предоставили двуспальные кровати. Таким образом, у меня и унтер-офицера X. Шписса настоящая спальня с пуховыми перинами. Это кстати, так как на улице еще прохладно.

Вечером я иду с фельдфебелем Гербером в аптеку, и мы вновь посещаем госпожу Ватта (аптекаршу). Она обрадовалась нам и просила рассказать ей побольше о Германии. Под хорошее вино мы чудесно проводим вечер.

26 марта 1944 г.Сегодня воскресенье. Утром звонят все церковные колокола, и жители устремляются в церкви. Мы заинтересованно смотрим, как наставники молодежи рассказывают священнику о положении в армии. Затем они все вместе идут в церковь. Начинается богослужение. Мы отправляемся на прогулку к нашей канцелярии. Осведомляемся о новостях и затем идем дальше. Сегодня вечером мы, унтер-офицеры и фельдфебель Гербер, опять у госпожи Ватта в аптеке. Беседуем, пьем хорошее вино, а госпожа Ватта играет нам снова прекрасные мелодии на пианино. У моего приятеля, унтер-офицера Хайнца Шписса, очень хороший баритон. Он поет несколько прекрасных песен под аккомпанемент фортепьяно. Это украшает нам вечер. Около 22 часов отправляемся в обратный путь. Так мы жили в самом пекле войны, проводя прекрасные, культурные вечера. Под пуховыми перинами спишь, как в раю. Не думаешь о промозглом одиночном окопе где-нибудь в России!

27 марта 1944 г.В служебном расписании стоит: «Занятия с оружием — крупнокалиберными пулеметами и минометами». Ночью снова шел снег. В хангва (магазин торгового агента) я покупаю флакон духов (концентрат фиалки) и бутылку вина. Вечером — все небо в звездах, но очень свежо! На небе тонкий серп луны, который покрывают легкие облака. На квартире я пишу длинное письмо родителям. Они все же должны знать, что я уже долгое время не на передовой. Это очень успокоит родителей, особенно мать. Здесь, наконец, можно вовсе не думать об этой «чертовой, бесконечно стреляющей войне»! Мой бог, как может быть прекрасна жизнь! Вечером нас посещает молодой венгр, брат хозяйки квартиры. Он говорит кое-как по-немецки. По профессии — учитель-стажер.

28 марта 1944 г.Придя сегодня вечером на нашу квартиру, мы нашли на столе большой графин с вином, а рядом визитная карточка: «Кашшаи Виктор, Tanito jel"olt, Em"od (преподаватель из Эмёда)».

На обратной стороне карандашом написано:

«Дорогой Ганс!

Я все еще здесь и жду тебя. Есть целый литр вина, приходи с Генрихом. Я все написал на этой карточке. До встречи.

Кашшаи Виктор».

Через дикие Карпатские горы