В Арктике мертвецы не всплывают
Шрифт:
– Будет резвиться! – оборвал песнь победы Галаджев. – Руководитель экспедиции в курсе моего задания?
– Руководитель! – Тимашев поскучнел. – Вообще-то руководителем экспедиции – Потвин!
Выждал. Убедился, что фамилия эта Галаджеву ничего не говорит.
– С говнецом мужичок, – неохотно признал Игорь. – Но выбирать не приходилось. Единственная экспедиция в те края. Тебя в неё геодезистом оформили. Ещё Шпаро, правда, пока в Тикси. Но тот со своими на мыс Челюскина летит. В общем, на месте разберёшься. Если Потвин заблажит что-нибудь, именем Шнейдерова козырнёшь, и- любой на изготовку! Проблем
У Галаджева шевельнулся червячок. Уж больно благостен сделался вдруг Игорь.
– Так что, берёшься? А то мне ещё Адольфычу рапортовать.
Берется ли? Саша предвкушающе прикрыл глаза, – судьба предвосхитила его желания. До Арктики он ещё не добирался. Галаджев постоял у карты, с садистским наслаждением огладил пальцем точку под будущую булавку и бросился собирать вещи. Те, что совсем недавно разобрал.
Когда вечером позвонила подруга с предложением встретиться и наладить, наконец, непростые отношения, Галаджев печально сообщил: увы! Вылетает на Север с внезапным срочным редакционным заданием от «Клуба кинопутешественников». И рад бы, как говорится, увильнуть, но сам Владимир Адольфович Шнейдеров! А легенде отказать ну никак! В общем, сплошное «увы».
Должно быть, сквозь показную печаль проглянуло такое нетерпение, что на другом конце тихо выругались. Короткие гудки возвестили об окончании ещё одного несбывшегося романчика. Что ж! Тоже удача!
Сгоняв на студию за кинокамерой, штативом, аккумулятором и цветной плёнкой, упаковав всё это вместе с карабином, вечный бродяга Саша Галаджев 10 июля зарегистрировался на рейс до Хатанги.
Зал ожидания на Хатангу оказался полупустым. Среди ожидающих посадки всё больше семейные пары, возвращающиеся на север из отпусков, да несколько командировочных – судя по чемоданчикам-маломеркам. А вот никаких геологов Саша не обнаружил. Зато перед посадкой нежданно для себя повздорил со статной холёной девицей, укутанной по носик в импортную ветровку. Она стояла в очереди в буфет как раз впереди Саши, под обстрелом мужских глаз. Тех самых, семейных. Укрываясь от спутниц, мужья исподтишка бросали на попутчицу робкие взоры. До ответных взглядов надменная красавица не снисходила, но по вздёрнутой головке было очевидно, что флюиды по адресу доходят, и она привычно и охотно купается в мужском восхищении.
Галаджев услышал позвякивание о кафель, посмотрел под ноги. Из-под утеплённых, облегающих брюк выглядывали легкомысленные туфельки на пятисантиметровых «гвоздиках».
Галаджев невольно прицокнул.
Брюнетка чутко скосилась. Раскосые карие глазищи, к тому же увеличенные макияжем, скользнули по Галаджеву с холодным недоумением.
– Каблучки, должно быть, затачивали, чтоб на льдинах не скользить, – не удержался весельчак Саша.
Брюнетка вновь глянула, сверху вниз. Она была, пожалуй, с Сашей одного роста. Но каблучок приподнимал модницу над землей на пяток лишних сантиметров, как шпиль зрительно приподнимает над прочими зданиями собор.
– Что? У вас, в горах, женщины каблуки не носят? – сыронизировала она.
Саша удивился. Барышня явно приняла его за кавказца. В Сашиных чертах – широкий овал, крупный, как говорят, «корабельный» нос, усики над губой, – если и угадывался кавказец, то, скорее, потомок армянского рода Галаджиянцев. Но
– В горах наверняка не носят, – подтвердил Галаджев. – Если только на Ленинских горах. Но и там, по-моему, тоже на каблучках по сугробам не рассекают.
– Скажи, пожалуйста, какие мы места знаем! – девица прыснула.
Галаджев утёрся.
– Слюна, надеюсь, не ядовитая? – он принялся злиться. – Вообще-то прикрываться надо бы.
– Может, и паранджу прикажешь надеть! Дай вам, абрекам, волю!..
– Достаточно всунуть кляп, – запас добросердечия в Галаджеве иссяк. Избегая склоки, он поспешил выйти из очереди.
Вслед донеслось победное хмыканье.
Определённо ей нравилось безнаказанно подтрунивать над мужчинами.
Веселье продолжилось в салоне. Когда Саша, с упакованной аппаратурой и карабином в чехле, подошёл к своему месту, в кресле у иллюминатора сидела кареглазка. С увесистым рюкзаком в ногах.
При виде соседа по буфетной очереди лицо её исказилось от возмущения. Она вскочила.
– Слышала, что кавказцы слов не понимают. Но нельзя ж быть настолько назойливым! – процедила она. – Кадриться он затеял!..А ну выпустите! И впредь попрошу забыть…
Оглашенная девица оттолкнула Сашу. Перебралась на свободное кресло через пару рядов.
Уложив оборудование, Галаджев прикорнул с намерением поспать. Из опыта знал, что в экспедиции сон про запас лишним не бывает.
Через час полёта объявили, что Ил-18 к месту назначения не прилетит. В Хатанге ремонтируется посадочная полоса.
Кругом зашумели.
Саша придержал за руку стюардессу.
– Девушка! А что, к ремонту приступили сразу после нашего взлёта?
Смешливая девчушка хихикнула.
– Да нет, по метеоусловиям закрыли, – пояснила она. – В ясную-то погоду на короткую полосу садимся.
Саша подманил её поближе.
– Просительная просьба. Как только узнаете, куда посадят, тут же конфиденциально… Как путешественник путешественнику…
– Как раз сейчас согласовывают. Скорее всего, в Амдерме сядем, – доверительно шепнула стюардесса и отправилась дальше по рядам.
– Он шёл на Одессу, а вышел к Херсону, – промурлыкал Саша – в полной растерянности. В самом деле, угодить вместо Тикси на море Лаптевых на побережье Карского моря, совсем не то же самое, что вместо Москвы сесть в Ленинграде.
Галаджев пригорюнился.
Похоже, срывается задание. Формально его вины нет. Но кто говорит о вине, когда получено задание. Оно либо выполнено, либо нет. Невозможность выполнить – всего лишь смягчающее обстоятельство, относящее тебя в ранг неудачников и недотёп.
Кто-то опустился на соседнее кресло. Саша скосился. С удивлением обнаружил, что вернулась бешеная кареглазка. Опасливо отодвинулся.
– Только сейчас дошло – вы же кинооператор! – поделилась она откровением.
Ткнула пальцем на упакованную аппаратуру.
– Тот самый, конечно! Мне говорили, что лечу с каким-то киношником. Крутила, крутила башкой…
Саша промолчал, выжидая. Он, в свою очередь, сообразил, что перед ним геолог.
– А я-то с какого-то перепугу решила – нацмен! – она заискивающе хихикнула. – Такие приставучие! Вообще без комплексов. Дети гор!