В августе жену знать не желаю
Шрифт:
Он не смог продолжить. В нескольких шагах от них прозвучал грозный крик:
— Ноги вверх!
Громила Джеппи со всей своей бандой окружил двух альпинистов. Те под дулами бандитских ружей, дрожа, исполнили трудную команду. Увидев их в странной позиции, Джеппи вздрогнул.
— Кто велел вам встать в такую позу? — спросил он.
— Вы сами и приказали, — сказал любитель острых ощущений, оставаясь стоять на голове, ногами вверх.
Свирепый бандит иногда страдал от рассеянности.
— Я что, сказал: «Ноги вверх»? —
Баттисту и его товарища связали и отволокли в пещеру бандитов неподалеку. Любитель острых ощущений, который был простужен, откашлялся, невольно изобразив грозное ворчание.
— Эй вы, — сказал Джеппи, — если воображаете, что можете меня запугать, ошибаетесь.
Чтобы подкрепить слова действием, он хотел стереть его в порошок, но потом передумал.
— Благодарите небо, что я сегодня неважно себя чувствую, — сказал он, — а то бы я вам дал тридцать пинков.
— А вы нахал, — сказал любитель острых ощущений. — Но скажите, по секрету, почему именно тридцать?
— Потому что я никогда не даю меньше тридцати пинков.
— Мы должны этому верить?
— Честное слово!
— Да бросьте! Как же это можно тридцать раз пинать? Подумайте: сколько времени уйдет на пинание. А другому что в это время делать?
Джеппи пожал плечами:
— Меня это не касается.
— Напротив, — продолжал настаивать любитель острых ощущений, — я бы с удовольствием на это посмотрел.
— Ну, если так угодно…
— Я бы с удовольствием.
Любитель острых ощущений повернулся спиной к бандиту и стал в позицию. Джеппи поднялся.
— Пожалуйста, подержите мне вот это, — попросил он Баттисту, передавая ему дамскую сумочку.
Баттиста, который с некоторых пор изображал из себя мертвого, вздрогнул, узнав сумочку Сусанны. Тем временем Джеппи изготовился и, ведя мысленный счет, начал отпускать свои феноменальные пинки любителю острых ощущений. Вдруг он остановился.
— Тридцать, — сказал он.
— Ничего подобного, — торжествующе закричал любитель, — всего лишь двадцать девять.
— Тридцать, — возразил Джеппи. — Я считал.
— Я тоже считал, вы что думаете?
— Я вам говорю, что было тридцать пинков.
— Вам что, лучше известно?
— Вы обманщик!
— А вы мошенник и вор!
Джеппи хотел раздавить в лепешку любителя острых ощущений, но тот его успокоил.
— Послушайте, — сказал он, — не будем ссориться: начнем все сначала.
Он снова стал в позицию, а другой начал отпускать пинки. На тридцатом любитель острых ощущений снова начал придираться, но Джеппи оборвал его:
— Если не прекратите, — сказал он, — я дам вам пощечину.
Любитель острых ощущений остолбенел. Но смог взять себя в руки.
— А скажите-ка, — произнес он, — вы когда родились?
— Это вас не касается.
— А все-таки. Сколько вам лет?
— Пятьдесят, —
— И вам не стыдно бить маленьких?
— А, так вы младше? И сколько же вам?
— Сорок девять в мае.
— Выглядите намного моложе, — сказал бандит. И добавил: — Если бы я это знал, я бы вам не угрожал. Теперь, когда вы мне это сказали, я беру свои слова обратно, а вас — под свою защиту.
И с этими словами он дал ему страшенного пинка.
— А я, — сказал любитель с достоинством, — не нуждаюсь ни в чьей защите, понятно вам, господин невежа?
— Нахал! — закричал бандит.
Он встал и направился к любителю острых ощущений, чтобы стереть его в порошок: он продвигался вперед неумолимо, с открытым ртом, как красные рыбы в стеклянных сосудах; но вдруг, будто бы от внезапно блеснувшей мысли, он остановился. Подобрал пластмассовые манжеты, которые слетели в спешке, и бросил вокруг страшный взгляд.
— В первый и последний раз в жизни, — сказал он, — меня провели.
Все огляделись вокруг: Баттиста исчез с сумочкой, которую Джеппи ему вверил.
Свирепый бандит собирался уже броситься в погоню, когда из группы его приспешников, стоявших на часах, раздался тревожный крик:
— Пик, Пик. Идет Пик!
Бандиты похватались за ружья, крича, обратившись к своему главарю:
— К оружию, к оружию, готовы
Сражаться с тобой, с тобой и умереть!
Последовала страшная суматоха. Но Джеппи не утратил хладнокровия:
— Быстро, — приказал он сообщникам, — притворимся, что мы незнакомы.
Слишком поздно. Проницательный полицейский подъезжал на трехколесном велосипеде, за ним в небольшом отдалении следовал несчастный, но честный Гверрандо.
— Проклятье! — пробормотал Джеппи, искоса наблюдая за ними. И добавил, сквозь зубы:
— Ах, я не ведал бы тревог,
Если бы меч мой грозный мог
Тем двоим из ада к Богу
Указать навек дорогу.
— Всем стоять, — приказал Пик, — вы все арестованы.
Он открыл складной стульчик, который всегда носил с собой, и уселся к столу, на котором стояли знаменитый фонарь и масло. Затем вытащил журнал протоколов и нацепил на нос очки.
— Документы, — сказал он бандиту.
— Нету.
— Штраф. Тогда сообщите анкетные данные.
— Гаспаре Тромбоне, по прозвищу Громила Джеппи.
— Сын…?
— Джузеппе Франджипане.
Полицейский отложил перо.
— Франджипане? — переспросил он. — Фамилия вашего отца была Франджипане?
— Да, сударь, — ответил бандит, лелея надежду, что полицейский обнаружит свое далекое родство с ним; а это повышало его акции.