В Августовских лесах
Шрифт:
Галина вдруг рванулась и бегом побежала к заставе, словно любимому человеку уже сейчас грозила смертельная опасность.
Прошлепав босыми ногами по мосту, Галина спустилась в крутую ложбинку, заросшую кустами черемухи. Сначала узкая тропа вела вдоль канала, а затем поворачивала вправо, на небольшую высотку. У ската этой высотки начинался забор с колючей проволокой. За забором, рядом с командирским домом, стояла маленькая деревянная баня. Чуть повыше виднелся бруствер траншеи. В центре двора находилась длинная, из красного кирпича конюшня с высоким
Обогнув командирский дом, Галина, мельком взглянув на занавешенные окна, пошла к центральным воротам. Со двора доносились смех солдат и задорные хлопки ладоней. Сквозь щели забора было видно, как рослые, в сапогах и брюках, но с обнаженными загорелыми спинами пограничники сильными движениями кидали через сетку волейбольный мяч. Один из играющих - бритоголовый - был в синих военных брюках и в красной шелковой тенниске. В воротах Галину встретил высокий белокурый командир с тремя треугольниками на зеленых петлицах и с красной повязкой дежурного на рукаве.
– Что вам угодно, гражданочка?
– спросил дежурный.
– Здравствуйте, товарищ Стебайлов!
– Галина хотела протянуть руку, но тут же отдернула ее и густо покраснела.
– Здравствуйте, - ответил Стебайлов и тоже смутился.
– Откуда вы меня знаете?
– спросил он.
– Да вы же в школе доклад делали! О-о, мы вам тогда долго в ладоши хлопали и хорошо вас запомнили. Лейтенант Кудеяров нас тогда познакомил. Разве забыли?
– Кажется, теперь вспоминаю...
– неловко оправив гимнастерку, ответил Стебайлов. Он хотел сказать, что все помнит, но не сказал, а вместо этого спросил, зачем она пришла и кого ей нужно видеть. Галина ответила, что она хочет видеть начальника заставы или комиссара по очень важному делу.
Стебайлов козырнул и четко повернулся. Подойдя к играющим, он что-то объяснил вышедшему с площадки бритоголовому в синих брюках. Тот в знак согласия кивнул своей крупной головой и, отряхивая широкие ладони, пошел к висевшему у кирпичной стены умывальнику.
Политрук Шарипов уже успел надеть гимнастерку и портупею и сесть за большой письменный стол, когда девушка вошла в его кабинет. Он приветливо улыбнулся, встал, пожал девушке руку. Гладко выбритой головой и серыми глазами он напомнил Галине Григория Котовского, портрет которого она видела в недавно прочитанной книге.
– Значит, по очень важному делу?
– внимательно посматривая на девушку, спросил Шарипов. Он понял, что она чем-то взволнована, и, чтобы дать ей немного успокоиться, сам заговорил первым:
– Клавдию Федоровну в селе не встретили?
– А разве она туда пошла?
– Пошла с ребятишками и хотела зайти к Франчишке Игнатьевне. Как же вы их не встретили?
– Не встретила. Я полем шибко бежала. Сердце даже колыхается.
– Почему же шибко?
Шарипов налил Галине воды и предложил положить на стул башмаки, которые она все время держала в руках.
Выпив глоток воды, Галина,
– Я вам такое расскажу, товарищ политрук, такое! Вы только про меня никому ни словечка...
– Не скажу ни одного слова, - заверил Шарипов, отодвигая от себя карандаш и чистые листы бумаги.
– Нет, товарищ начальник, - заметив его движение, запротестовала Галина, - надо все записать и послать куда нужно. Надо заставить замолчать врагов!
– Каких врагов?
– поощрительно закивал головой Шарипов, чувствуя, что его собеседница начинает волноваться еще сильнее.
– Вроде того Сукальского!
– звонко выкрикнула девушка.
– А кто такой Сукальский? Рассказывайте по порядку, спокойно рассказывайте.
Из глаз девушки до конца рассказа не переставая текли слезы.
– Значит, они и вашу Олю убьют, и маленького Славу, и Клавдию Федоровну?
– спрашивала потом Галина и смотрела на Шарипова широко открытыми глазами.
– Не надо волноваться. Никому больше об этом не говорите. Вам нужно отдохнуть и успокоиться. Я сейчас вернусь.
Шарипов вышел и долго не возвращался.
Вернулся он вместе с начальником заставы лейтенантом Усовым.
Галина, положив голову на стол, закрыла ее руками, не двигалась и, казалось, не дышала.
– Спит?
– шепотом спросил Усов.
– Ее обессилили все эти переживания, - сказал Шарипов.
– Она напугана, как ребенок, страшно напугана и оскорблена, унижена. Избили, даже платье отняли.
– О, черт побери, - тихо проговорил Усов.
– Ведь посмотреть на ее мать со стороны, лицо на икону просится. И вдруг такая божественная дама с хлыстом в руках! Это уж, друг мой, настоящее иезуитство. Я сейчас поеду, всех их там расшевелю. А с ней что будем делать?
– кивая на Галину, спросил Усов.
– Она совсем пришла, - с улыбкой посматривая на Усова, ответил Шарипов.
– Просит проводить ее к лейтенанту Кудеярову или вызвать его сюда.
– Совсем пришла?
– переспросил Усов и, резко приподняв голову, с удивлением посмотрел на склонившуюся над столом, словно застывшую, Галину.
– Да. Вот и приданое принесла: башмаки на деревянной подошве.
– Ты, может быть, шутишь, Александр?
– Какие тут шутки! Тут, милый мой, любовь!
– Смелая!
– Мало того - она помогла нам в большом деле! Таких людей надо ценить.
Посмотрев сбоку на спящую Галину, Шарипов вдруг решительно подошел к ней и легонько тронул за плечо:
– Галина! Проснитесь!
– Да, да... сейчас...
– Галина вялым движением подняла голову и, встретив внимательный и сочувственный взгляд Усова, потерла ладонью глаза.
– Отдохнули? Вас проводят ко мне на квартиру.
Шарипов снял трубку и приказал дежурному проводить девушку к Клавдии Федоровне.
– Да, да!
– подхватил Усов.
– Сейчас должна прийти Клавдия Федоровна. Она хотела вас видеть. И лейтенант Кудеяров... Костя... тоже придет.