В Августовских лесах
Шрифт:
– А что ты дальше станешь делать? Гляди, на кого похожа!
– показывая на ее похудевшее лицо с синими кругами под глазами и опухшими веками, говорила Франчишка Игнатьевна.
– А потом - куда ты пойдешь? Тебя поймают в первом же селе... Там заступиться будет некому.
– А тут кто за меня заступится?
– Как это кто?
– возразила Франчишка.
– Народ заступится! Ты народу служила, учила ребятишек грамоте. Муж твой тоже народу служил, защищал границу, и никто от него плохого слова не слышал. Он же яблони не рубил, грядок не портил! Вот только третий день пришла германская армия, а народ видит, якие были наши и что такое
– Меня же там все знают, и кто-нибудь, есть же всякие люди, расскажет немцам, что я жена коммуниста, начальника пограничной заставы, протестовала Шура.
– Да я, так и быть, на первый случай так спрячу тебя, что и сам твой Усов не разыщет... Одной тебе идти нияк не можно. Кругом фашисты, такое с тобой сделают, избави матка бозка!
– Франчишка Игнатьевна, как всегда, говорила очень быстро.
Скрепя сердце Александра Григорьевна согласилась с ней и стала собираться. Поправив на голове волосы, завязала свой узел.
– Ты, Михайло, як тебя называют, - распоряжалась Франчишка Игнатьевна, - спрячься на берегу канала и там поджидай. Только ружье куда-нибудь брось. Не нужно тебе ружье.
– Нет, винтовку я не брошу, - хриплым голосом проговорил Чубаров. Нельзя мне без оружия.
– Твоим же ружьем тебе же пузо проткнут!
– Пока винтовка у меня в руках, я себя живым человеком чувствую.
– Ну, як сам знаешь. Не будем суперечить. Мое дело - сказать тебе. Коли ты пойдешь с ружьем, то и прячься добре. Я к тебе буду бережком идти, а ты слушай, я подсвистну ось як!
Франчишка Игнатьевна приложила пальцы к губам и неумело свистнула негромким шипящим звуком. Чубаров улыбнулся.
– Вот так, понял, солдат? Ну, Олечка, пойдем. Ты попробуй, деточка, сама ножкой наступить, попробуй.
– Мне больно, тетя Франчишка...
– Оля осторожно ступила на ногу.
Франчишка Игнатьевна и Шура поддерживали ее за руки.
– Девочку можно понести, - предложила Александра Григорьевна.
– Нельзя на руках тащить. Увидит погана морда вроде Михальского и скажет: кого это тащит Франчишка, куда да зачем? А хромает, ну и хай. Может, ножку колючкой наколола або стеклом порезала, мало ли что может быть с ребятишками...
Нельзя было не согласиться с такими доводами, и Шура не стала возражать. Шли медленно, часто садились отдыхать. Корову Франчишка Игнатьевна вела на веревке; пощипывая травку, бежал пестрый бычок; нередко он отставал, но стоило Франчишке оглянуться и крикнуть, как он, задрав хвост, мчался к ней и, сопя носом, выпрашивал кусочек хлебца.
Приближаясь к селу, Александра Григорьевна почувствовала нервный стук своего сердца. Ей казалось, что она сделает еще несколько шагов и полетит куда-то в темную, страшную пропасть. Вулько-Гусарское выглядело каким-то грустным, незнакомым и тихим. Даже собаки не лаяли.
В селе разместились хозяйственная часть и германский полевой госпиталь. На некоторых хатах болтались флажки с красными крестами. Дорогу уже измяли тяжелые двускатные колеса с перекошенными рубцами. По обочинам дороги серая пыль была разбросана по свежей траве и дальше толстым слоем лежала на листьях деревьев, на изуродованной снарядом ветле, в глубокой воронке, наполненной мутной водой.
Сердце Шуры сжималось и трепетало от жуткой, томительной неизвестности. Еще ярче и свежей предстало в ее воображении недавнее счастливое прошлое. Где он, ее друг и муж? Где ее мать и сестры? Где Клавдия
ГЛАВА ПЯТАЯ
Максим Бражников проснулся от шороха приближающихся шагов и нащупал лежащий рядом карабин. Спал он в старом лесном шалаше, построенном около заброшенных угольных ям.
"Кто это может быть?" - встревожился Максим. Он расслышал, что идет не один человек, а двое. Идут смело, видимо, знают куда. Может быть, выследили Магницкого и заставили его показать, где скрывается раненый пограничник? Не обращая внимания на боль в руке, Бражников подхватил карабин, выполз из шалаша, спрятался за ближайшим старым дубом и стал ждать сигнала. Они договорились, что Иван прокричит совой. Шаги приближались, но никакого сигнала не было. Бражников приготовился к бою, но в это время услышал голос Магницкого:
– Спит, наверное, мой сержант...
– Он же израненный, намучился, - ответил ему второй, молодой незнакомый голос.
– Обе руки побиты. Как шел рядом со мной, так и упал. Сначала я его укрыл в одном месте, но это было недалеко от дороги. Подумал и вернулся, поднял его и перевел сюда. Максим!
– позвал Магницкий негромко.
– Ну вот видишь, как спит... Подойди и тяни за ноги...
– Да нет, дядя Иван, не сплю, - отозвался из темноты Максим.
– Не сплю, а вас поджидаю. Кто это с вами?
– Здравствуйте, Максим. Хлопец со мной пришел, сын Петро. Где ж вы там сховались?
– Малость проветриться вышел. Слышу, двое идут, ну и подождал маленько...
– Вы что же, испугались?
– сбросив на землю тяжелый мешок, спросил Иван.
– Не то чтобы испугался... У меня карабин всегда заряженный, и сам я человек ко всему привычный... Просто выжидал. Двое - не один, подумать было надо...
– Ну и что же вы надумали?
– настороженно спросил Магницкий.
– Надумал, что не совсем точно выполняет свое слово председатель Совета Иван Магницкий. Установили пароль, а он прется молча да еще вдвоем. А у меня карабин наготове был - только пальцем на крючок давнуть. По звуку я тоже без промаха бью!
– Неужели стрельнул бы?
– А надо все-таки пароль говорить...
– Извините, Максим. Вы правильно предостерегли. Сам в солдатах служил, а тут все из памяти вылетело. Такие дела, брат.
– Понимаю. Но когда идете не один, а ведете нового человека, оставьте его неподалеку, а сами придете и скажите так-то, мол, и так-то, идет со мной новый паренек... А то сейчас разве узнаешь, кто ваш друг, а кто враг?
– Я, Максим, твой друг. Ты мне верь, - перейдя на "ты", тихо проговорил Иван.
– Петру тоже можно довериться, он комсомолец и мой сын. Там идут слухи, что фашисты начинают панскую власть восстанавливать. А мне панская власть двадцать пять лет хребет гнула! Там сейчас новые порядки. Михальский фашистов приветствует. Он и заберет власть. Обо мне пять раз справлялись, где да что... Я на всякий случай и Петра своего сюда привел. Опять появился тот родственник ксендза и дружок Михальского. Помните, когда ловили нарушителя, то убитого нашли, а другой скрылся? Вот та самая гадюка и есть. В офицерской форме... Петро его видел.