В балканских ущельях

Май Карл Фридрих

— Оставайтесь здесь, я пойду на разведку. Дай-ка мне штуцер.

— Валлахи! 27 Правильно. Я так же думал. Вот он.

Нам тебя ждать?

— Ждите моего крика.

Перебегая от дерева к дереву, я добрался до открытого пространства. Лошади по-прежнему стояли перед хижиной. Из окна торчали два ствола. Обитатели дома приготовились к обороне. К сожалению, отобрать у них ружья раньше было невозможно. Силы оцепления в лице Оско и Омара находились вне пределов моей видимости. Оба, наверное,

скрывались за толстыми стволами. Я сделал крюк, пока не оказался в лесу прямо напротив хижины, и там обнаружил обоих моих спутников, державших ружья наизготовку.

27

Клянусь Аллахом! (араб. )

Я подобрался к ним как можно ближе. Мое появление оказалось для них полной неожиданностью. Они приветствовали меня тихими возгласами.

— Кто-нибудь выходил? — спросил я.

— Нет, — ответил Оско.

— Вы стреляли?

— Пять раз.

— А те, внутри?

— Три раза, но наружу не высовывались. Что намтеперь делать?

— Оставайтесь здесь, пока я не осмотрю хижину.

— Что? Ты пойдешь туда?

— Да.

— Они же тебя убьют!

— Я подберусь незаметно. К тому же со мной Халеф. Пока мы там будем, подойдите поближе к дому, а дальше видно будет. Где ваши лошади?

— Привязаны в лесу.

— Подводите их поближе.

Я вернулся к Халефу и поделился с ним своим планом. Он согласился с моими доводами. Потом склонился ко мне и прошептал:

— Видишь те стволы, что торчат из окна, сиди?

— Конечно, вижу!

— Думаю, им недолго так торчать. Мы подберемся и неожиданно выдернем ружья из окна.

— Давай.

— А что мне делать? — спросил Сахаф.

— Пока мы будем у дома, отведи наших лошадей на другое место, привяжи их и возвращайся к нам.

Он забрал у нас поводья, а мы по большой дуге поползли к задней стене дома. Добрались туда без приключений и замерли, прислушиваясь.

— Давай, сиди, — шепнул Халеф.

— Только осторожно. Как заполучим ружья, спрячемся за углами хижины и сможем контролировать обстановку: всадим пулю в каждого, кто высунется из дома. Пошли!

Я завернул за угол. Оба ствола высовывались из окна примерно на восемь-девять дюймов. Я согнулся и пролез под окном. Халеф проделал то же самое. Бросок. Прыжок в сторону. Мы снова у своих углов, и в руках у нас два старинных турецких ружья.

Внутри какое-то время было тихо. Наверное, пленники от неожиданности потеряли дар речи. Только Оско и Омар крикнули со своей опушки:

— Браво! Браво!

Наконец в хижине проснулись. Послышались проклятия, крики страха. Мы молчали.

— Давай, двигайся к другому углу, — шепнул я Халефу, — тогда дверь окажется между нами.

Теперь я стал прислушиваться, что происходит внутри. Мне удалось различить фразу: «Прячется под окном». Ага, теперь я знал, что мне делать. Лишь на долю секунды половина моей головы появилась в окне. Все верно. Двойной ствол пистолета я увидел прямо перед своим носом. Они решили

простреливать все пространство под окном. Ружье здесь оказалось бы бесполезным. Я взял свою винтовку за ствол и замахнулся.

Сначала я увидел ствол пистолета, потом замок и наконец саму руку, державшую оружие. Его владелец был явно наивным или легкомысленным человеком. Я спокойно мог раздробить ему руку пулей. Хрясь! Вместо этого я ударил его прикладом, причем несильно, но попал точно, и доказательством тому были вопли и грязные ругательства. Рука исчезла, а пистолет упал на землю под окно.

Халеф наблюдал за происходящим из своего угла и громко комментировал:

— Очень удачно, эфенди. Этот дурак теперь будет вечно держать свою клешню в кармане. Теперь у нас три ружья.

— Эй, медвежатник! — крикнул кто-то из дома.

Халефа узнали по голосу.

— Да, это я, — с достоинством ответил он. — Медведей здесь нет, и я решил поохотиться на вонючего ежа.

Наступила тишина. Там, внутри, совещались. Потом кто-то спросил:

— А ты один?

— Нет.

— А кто еще с тобой?

— Эфенди, которого вы поймали, и еще трое других. Как раз в этот момент мы заметили, что подходят

Оско с Омаром. Да и Сахаф привязывал тут же рядом трех коней. Так что Халеф не покривил душой.

— А где измиланец?

— Мертв.

— Врешь!

— Еще раз так скажешь — и я брошу огонька на вашу крышу. Чтоб вы там все сгорели. С такими мерзавцами, как вы, только так и следует поступать.

— А как он погиб?

— Сломал шею.

— Где?

— Он хотел перепрыгнуть на украденном вороном через ручей близ Кабача, но не допрыгнул.

— А где лошадь?

— Там, где и надо, — снова у нас.

— Если это правда, пусть эфенди подаст голос.

— Могу доставить вам это удовольствие, — вступил я в разговор.

— Аллах! Это он!

По испуганному жирному голосу я тут же признал пекаря.

— Да, это я и собираюсь вас спросить, не намерены ли вы сдаваться.

— Пошел к дьяволу.

— Этого-то удовольствия я вам как раз не доставлю. А сделаю кое-что такое, что вам придется не по душе.

— Что же?

— Вы собирались убить меня, но теперь вы в моих руках. Я не мусульманин, а христианин и не хочу мстить вам. Пришлите бояджи Бошака, он будет парламентером. Я сообщу ему, на каких условиях отказываюсь от мести. Если же вы откажетесь повиноваться, я пошлю одного из своих людей к судье в Енибашлы. Он арестует вас. Можете себе представить, что будет потом.

В доме снова зашептались.

— Выходим! — услышал я чей-то голос.

— О Аллах, он же меня убьет! — заныл толстяк.

— Подумайте о коврах, которые вы спрятали! — напомнил я им. — Вы их тоже потеряете, если не сделаете то, что я предлагаю.

— А что ты сделаешь с бояджи? — спросил один.

— Я только сообщу ему, на каких условиях я вас освобожу.

— И ты ему ничего не сделаешь?

— Пальцем не трону.

— И он сможет вернуться к нам после разговора?

— Да.

— И ты защитишь нас перед лицом Аллаха?