В бегах
Шрифт:
– К часам восьми утра, если все будет нормально.
– Если все будет нормально? – Казалось, каждый его ответ ее добивает.
– Ну, там, вызовы всякие есть, иногда бывают задержки. Ты держи Барта при себе. А, когда я вернусь, нам надо будет поговорить. – Ева кивнула. Гейб ее поцеловал.
[Глава_7]
К восьми Гейб не вернулся, и к девяти, и к десяти. Уставший, голодный и злой он приехал домой в три часа. Однако, всю усталость, как рукой сняло,
Ева доставала баранью ногу из гриля, когда на кухню ворвалась Одри:
– Ева! – «Это всего лишь Одри. Ты уже давно могла бы привыкнуть». – Ты не поверишь!
– Чему я не поверю на этот раз? – Устало и раздраженно спросила Ева.
– Одри, ты только отвлекаешь всех! У нас сегодня целых четыре фуршета! Или ты не помнишь!?
– Грэг, я не с тобой разговариваю! – Она снова повернулась к Еве: – Ты представляешь, тебе предложили открыть филиал!
– Послушай, Одри, по-моему, это полнейшая глупость! Смысл открывать филиал, если я буду работать здесь...
– Дорогая, неужели тебе так полюбился Чикаго, что ты готова отказаться от Кале?
Ева побледнела? Нет. Ева не побледнела. У Евы остановилось сердце. Дар речи? Какой там дар! Восстановить бы хоть какую-нибудь речь! У нее затряслись руки. Грэг кинулся к ней и едва успел из ее рук выхватить горячую баранью ногу. Он отбросил ее на разделочный стол, но подхватить Еву не успел.
В кухне все затихло, только гудели вытяжки. Одри оглядывалась по сторонам: «Что опять не так!? У француза на лице отобразилось явное беспокойство, даже испуг, похоже, они с Евой знакомы...»
– Нашатырь! Мэри! Аптечку!
Мэри быстро метнулась за аптечкой и почти в тот же миг уже протягивала ее Грэгу. Француз мобилизовался еще быстрее: он подхватил Еву на руки.
– Уберите руки, молодой человек! – С явным французским акцентом говорил незнакомец.
– Мистер, вы что себе позволяете!? – Грэг не отступал.
Одри попыталась остановить конфликт:
– Еву, действительно, лучше отнести в дом. – Она повернулась к французу: – Идемте, я вас провожу.
– Я с вами. Карен, ты за главную!
«Где я?..» Туман медленно рассеивался. А потом резкий запах. «Фу! Какая гадость!» Она закашлялась. Память ей вернул лай Барта. Пес ворвался в гостиную и кинулся к Еве, обернув по пути кофейный столик и разбив лампу. «Барт!.. Брис!» Пес растолкал всех и уткнулся мордой Еве в лицо.
– Уберите, эту поганую псину! – От звука этого голоса с французским акцентом Еву затрясло, как от холода.
Барт резко повернулся, но не отдалился от Евы ни на сантиметр. Пес, не отрываясь, следил за незнакомым
– Уберите его!
– Барт... – начала было Одри, но пес только зарычал. Зарычал очень сильно. Одри таким Барта никогда не видела. Грэг же разделял мнение собаки. Оставлять девушек наедине с французом су-шеф не хотел...
– Одри, позови Вульфа.
– Но... зачем?
– Не хватало тут еще псов! Тут одной скотины достаточно! Не мудрено, что ma ch`ere в таком нервном состоянии!
– Одри, ты меня слышала?!
– Молодой человек, вы кто такой!? Чтобы распоряжаться в доме моей жены!?
Немая сцена. Такого поворота не ожидал никто. Шум создавало только недовольство Барта, который все также продолжал следить за незнакомцем и рычать. Нельзя сказать, что быстро, но довольно скоро Грэг взял себя в руки.
– Если вы женаты – где вы были все два года? Почему мы о вас ничего не знаем?
– Послушай, парень, я не обязан перед тобой отчитываться!
«Господи! Неет! Этот кошмар, снова!» Ева закрыла глаза почти сразу, как в гостиную влетел Барт. Он ей если не давал силы, то усмирял ее страх. Его рычание было поддержкой. «Брис ничего не сможет мне сделать, пока Барт рядом».
– Все, вон из этого дома! – Эта фраза вывела Еву из оцепенения. – И заберите с собой эту чертову псину!
– Барт, давай же, – Одри попыталась уговорить пса, но тот не двинулся с места.
– Одри, идем!
– Но...
– Я сказал, идем!
Француз повернулся к Барту.
– Барт, сидеть. – Ева посмотрела в глаза мужу. – Пес останется со мной. Если ты хочешь поговорить – у тебя будет такая возможность только в его присутствии.
– Ева, дорогая моя, я думаю, для примирения, нам не обязательно присутствие собаки... – Брис улыбался, но его улыбочка больше походила на улыбку Кровавого Боннера.
Женщина ответила только после того, как дверь в гостиную закрылась.
– Брис, ни о каком примирении и речи быть не может!
– Ты давала клятву, помнишь? «В горе и радости... пока смерть не разлучит нас...»
– Единственное, о чем мы можем говорить, Брис – развод.
Француз побагровел от злости, но голос его был угрожающе мягким:
– Ева, ты забыла, что мужа нельзя злить?! Что жена должна слушаться мужа?!
– Брис, мы больше не во Франции, где меня не кому защитить.
– Дорогая моя, я твой муж, – елейным голосом начал он. – Я тебя должен защищать. И я не отказываюсь от своих брачных обетов.
– Брис, ты психопат!
– Я твой муж! И ты поедешь со мной домой, без этой псины! – Француз кинулся к Еве... Барт на него. В одну секунду Брис оказался на полу придавленный разъяренным Бартом. – Ева, скажи, чтобы он слез!
Евы в тот момент и след простыл. «Бежать... Снова... Бежать...» Ева кинулась в гараж.
Домофон звонил. А потом Гейб услышал шум, открывающейся двери.