В Беловежской пуще

Омильянович Александр

Следователь смотрел на Клаузера и думал; "Значит, ты выбрал такой путь защиты?.. Недаром тебя характеризовали как лису и волка в одной шкуре. Думаешь, меня введут в заблуждение твои "искренние" показания?.."

– Какие функции вы выполняли в Беловеже?

– Был заместителем майора Завелли по административной и хозяйственной части.

– А что вам известно о преступлениях, совершенных по отношению к гражданскому населению, пленным и партизанам?

Клаузер вздрогнул и задвигал челюстями, будто начал что-то жевать. Из закоулков памяти он воскрешал

некоторые картины и подбирал слова, чтобы обрисовать их надлежащим образом.

– Слушаю вас!
– поторопил следователь.

– Были такие преступления, но это - дело СС, гестапо, жандармерии. Разведцентр в Беловеже с этим не имел ничего общего.

– Какие преступления вы имеете в виду?

– Казни через повешение возле церкви. Расстрелы...
– добавил он тише.

– Вы принимали в этом участие?

– Нет!
– крикнул Клаузер и встал со стула.

– Прошу сесть! В нашем распоряжении имеется немало материалов, содержащих правду о вашем отношении к гражданскому населению. Имеются доказательства этого.
– Следователь хлопнул ладонью по лежавшей перед ним папке. Клаузер побледнел и вытер ладонью пот со лба.
– Впрочем, к этому мы еще вернемся. А теперь о других делах. Можете ли вы назвать какие-нибудь особые события в Беловеже, которые запечатлелись у вас в памяти?

– События? Не знаю, что вы имеете в виду.

– Ну, что-нибудь из работы разведки. Например, арест иностранного разведчика, крупная диверсия, саботаж.

– Да. Так, в нашем штабе работал разведчик Бауэр. Это был хороший агент. Он был разоблачен как советский шпион...

– Кто его разоблачил?

– Гестапо.

– Что с ним стало?

– Расстреляли... Помню еще случай диверсии в декабре тысяча девятьсот сорок второго года. Тогда гестапо провело массовые аресты. Той операцией руководил какой-то высший офицер СС из Берлина...

– Вы его знали?

– Звал, но фамилии не помню. Он прилетел самолетом. Кто-то заминировал его самолет, и на обратном пути тот офицер СС и пилот погибли где-то под Варшавой.

– Кто это сделал?

– Следствие проводило гестапо. Группу саботажников обнаружили на аэродроме в Бельск-Подляски...
– Клаузер умолк ж облизал языком сухие тонкие губы.

– А вы можете вспомнить другие случаи подобного рода?

– Как раз я стараюсь сейчас их припомнить. Да, однажды, например, в шифровальную комнату проник лейтенант Бланке. Он успел сфотографировать часть совершенно секретных документов, но дежурный офицер застал его там и убил.

– С какой целью сделал это лейтенант Бланке?

– Он оказался шпионом в нашем центре разведки. Это подтвердило следствие... Помню также, что какой-то партизанский отряд под командованием капитана Никора, смелой атакой уничтожил важный авиационный и разведывательный объект в Беловежской пуще. Может, были и другие события подобного рода, но сейчас я что-то не могу вспомнить. Я хочу только сказать вам, что все эти события наш центр объединил в одно логическое целое...

– Какое?
– иронически спросил следователь.

– Это были не случайные события. Кто-то тайно действовал во дворце

в Беловеже, Мы оказались не в состоянии разоблачить его, но твердо были убеждены, что это какой-то агент иностранной разведки руководит действиями подобного рода, о которых я говорил...

Следователь достал из стола сигареты и спросил:

– Вы курите?

– Если позволите

Майор Георг протянул пленному сигареты и дал прикурить. Наступила длительная пауза. Следователь обдумывая вопросы, которые хотел задать, а допрашиваемый размышлял о том, правильную ли тактику он избрал, давая такие "искренние" показания. Клаузер полагал, что его показания произвели хорошее впечатление. Наконец майор Георг, прервав молчание, произнес:

– Охарактеризуйте всех офицеров центра разведки "Хорн".

Клаувер, глядя куда-то в окно через голову следователя, медленно называл фамилии, функции, особые приметы, род занятий офицеров, с которыми когда-то работал.

– Есть также в штабе лейтенант Штангер. Это странный человек.

– В каком отношении?
– заинтересовался майор.

– Во всех. Кроме Завелли, никто толком не знает его прошлого. Некоторые болтают, что Штангер - бывший польский офицер. Работал еще в "Валли I". Его забрасывали в Россию. Потом в заварухе первых месяцев войны он где-то пропадал...

– Ну а что в нем особенного?

Клаузер задумался, а потом произнес:

– Это не так легко определить. У него большой талант разведчика. Это несомненно! Он никогда не выдает своих антипатий, как это делал я, по отношению к третьей империи и гитлеризму. В нем есть что-то таинственное...

– Ну а что именно?
– налегал следователь.

– Видите ли, это трудноуловимые вещи. Я допускаю, что он не тот, за кого себя выдает. Я даже предполагал, что именно он и есть ваш агент в центре разведки "Хорн"... Некоторые акции саботажа, диверсии давали мне пищу для размышлений.
– Клаузер подробно рассказал о происшествии в шифровальной комнате, когда погиб Бланке, историю Бауэра и другие.

– А почему вы подозревали именно Штангера?

– Это были только мои предположения, интуиция. Меня интересовал этот человек. Я часами думал о нем и старался найти самый пустяковый довод против него, но Завелли и Фриватт смеялись надо мной. Штангер - их доверенное лицо. Однако я до сих пор не могу избавиться от подозрений в отношении его. Вы понимаете, это уж профессиональная привычка... закончил Клаузер и выжидательно взглянул на следователя.

"Да, дорого бы ты дал, чтобы узнать все о Штангере!" - подумал майор Георг,

– Если б не Штангер, я не сидел бы сейчас перед вами, - нарушил молчание Клаузер.

– Вот как?
– удивился следователь, подняв брови.

– Да, это он подстроил так, что я вынужден был отправиться на Восточный фронт. Это его, Штангера, штучки...

– Вы сказали, что вынуждены были отправиться на Восточный фронт. Я вас правильно понял?

Клаузер словно бы поперхнулся.

– Почему вы были вынуждены отправиться на Восточный фронт? настойчиво повторил вопрос майор Георг.