В блеске огней

Глайнс Эбби

Человек, который притворялся моим отцом всю мою сознательную жизнь, встал и наши взгляды встретились.

— Кто тебе это сказал? Твоя мать? — каждым словом его голос становился все громче.

Я засмеялся. Это был не веселый смех, а горькое хихиканье человека, который так ненавидит оппонента, что хочет поддразнить противника.

— Ты сказал. Когда мне было 12 лет. Понижать голос, когда ты орешь на мою мать не входит в твою привычку.

— Ни слова больше, — пригрозил он.

Снова раздался безумный смех. “

— Что,

правда? И как ты остановишь меня? Вышвырнешь меня? Это будет отличная идея. Я пойду соберу свои вещи и, пожалуй, начну обзванивать все новостные станции отсюда до Нэшвилла, чтобы рассказать им свою историю. Им понравятся жареные, сочные сплетни Лоутонов. Мир узнает, что у тебя больше не стоит член.

Я наслаждался видом, когда его лицо становилось все краснее. Я все ждал, если он тут же упадет на пол с сердечным приступом. Я бы наблюдал его смерть. Я слишком сильно его ненавидел.

— Боже, Гуннер, да что с тобой? — наконец-то Ретт нашел в себе силы сказать хоть слово.

Я не сводил глаз с его отца, если он сейчас умрет, я не хочу это пропустить.

— Ты хотел его всего, брат. Ты его получил. Он никогда не был моим.

— Это какой-то бред. Я не просил об этом. Он просто сам решил это сделать.

На этот раз мне пришлось взглянуть на него. Увидеть ложь в его глазах. — Но ты же спокойно сидел, пока он отдавал тебе все, не так ли? Все нормально. Я не хочу быть тобой. Я хочу преуспеть сам, построить свой мир, а не в том мире, который мне дан кем—то.

Это была правда. Я многое хотел доказать. Моей матери, этому человеку напротив меня, и этому городу, который считал меня испорченным наследником состоятельных Лоутонов.

— Молчать, — проревел отец Ретта.

Пока Ретт выполнял приказ, я повернулась к нему и ухмыльнулся.

— Или что? Думаешь, сможешь надрать мне задницу? Хотел бы я посмотреть, как ты будешь это делать.

— Ты такое же жалкое оправдание человека, каким был твой отец. Неблагодарный, ленивый, бездельник, ожидающий, что мир сделает так, как хочешь ты. Я сохранил тебя, как своего, и дал тебе жизнь, которую он не смог дать тебе. И так же, как он и твоя мать, ты воспользовался моей щедростью. Если бы не Ретт, я бы сказал, что твоя мать была самой большой ошибкой в моей жизни.

— Папа! Какого черта с вами происходит? — голос Ретта звучал потрясенно.

— Продолжай говорить, старик. Ничего из того, что ты скажешь, для меня не имеет значения. Скажи мне, кто мой отец, и я просто уйду. Сразись со мной, и я расскажу всему гребаному миру грязный секрет Лоутона. Что я незаконнорожденный сын.

Дверь позади нас распахнулась, и голос моей матери ворвался в комнату.

— Нет!

Ретт обернулся, чтобы посмотреть на нее, его глаза все еще были широко раскрыты от смущения и шока. Я с отвращением посмотрел на мужчину передо мной. Он тоже смотрел на мою мать, но в его глазах ясно читалась угроза. Он ожидал, что она заткнет меня. Удачи тебе с этим, придурок.

— Мам,

слава Богу, они тут все потерялись, наверное, — сказал Ретт, как будто она была спасением, а не причиной всего этого. Я должен был знать, кто мой настоящий отец. Она прятала меня от него, и я ненавидел ее за это.

Она позволяла этому мужику пренебрегать мной и оскорблять меня всю мою жизнь в то время, как все, где-то существовал мужчина с похожей ДНК. Я хотел узнать его получше. Мне нужно было знать, что в нем есть что-то хорошее.

— Мальчики, уходите, — сказала она твердым и холодным тоном, — Сейчас же.

Ретт сделал, как она велела, а я повернулась к ней лицом. Я никуда не собирался уходить.

— Думаю, что я останусь, — ответил я, дразня ее. Она создала этого монстра. Теперь она могла все исправить или, по крайней мере, дать мне ответы на мои вопросы.

— Гуннер, — театрально вздохнула она, — Мне нужно поговорить с твоим отцом наедине.

— Он не мой отец. Больше не называй его так НИКОГДА.

Она сделала паузу. Я ожидал, что она будет спорить со мной, но она продолжала сердито смотреть на него.

— Нет, это не так. Но ты Лоутон, и он это знает. Ты наследник такой же части наследства Лоутонов, как и Ретт, и он это знает. А теперь уходи, и я напомню ему, как он ошибается.

— Не называй меня Лоутоном. Его кровь не течет по моим венам, — я выплюнул эти слова, как будто они были такими же отвратительными на вкус, как и то, что происходило у меня в желудке.

— Вот тут ты ошибаешься. Кровь Лоутона течет в твоих жилах так же, как и в жилах твоего брата. Сейчас же. Иди!

Ретт схватил меня за руку и потащил к двери.

— Пошли, — потребовал он, и я последовал за ним. Не потому, что я ему подчинялся. Я просто запутался. Что она имела в виду, когда сказала, что я Лоутон?

Все. Это.

ГЛАВА 29

УИЛЛА

Я открыла холодильник, достала тарелку с едой, которую оставила для меня бабуля. Жареная рыба с варенными брокколи и запеченной картошкой, лежало на одной из ее желтых цветочных тарелок, как всегда накрытое.

Я вернулась домой после долгой прогулки около пяти часов. После такой физической нагрузки я сильно проголодалась. Я была готова съесть кусок пирога целиком и сразу.

Звук подъезжающей машины помешал мне разогреть еду. Поставив тарелку на стойку, я подошла к задней двери, чтобы посмотреть, кто приехал. У меня было ощущение, что это Гуннер, но я хотела убедиться.

Я была права.

Придурок.

Я вернулась к еде, развернула ее и поставила в микроволновку. Как только еда начала медленно крутиться на стеклянном блюде, раздался стук в дверь. Я думала, может, проигнорировать его. Он пришел извиниться. Я ожидала этого. Но я не должна была его прощать.