В большой семье
Шрифт:
— А с остальными предметами справишься?
— Справилась бы. Занималась бы и занималась. А вот задачи…
— Знаешь что?.. Хочешь, я займусь с тобой арифметикой?
Аня замерла от удивления и радости.
— О-ой! Правда?
— Попробую, — сказал Алеша.
Сердце у Ани билось, и ей хотелось петь, когда, прижав к груди взятую у Алеши книгу, она бежала домой.
«Неужели перешагну через класс? Неужели своих догоню?»
Сбор
В это воскресенье Аня проснулась с мыслью, что сегодня должно случиться что-то очень интересное. Спросонок она не могла сообразить, что именно будет, а просто улыбнулась от радости.
«Чему я радуюсь?» — спросила она себя, торопливо натягивая платье; не хотелось терять ни минуты этого дня. И тут же вспомнила: «Да ведь сегодня приедут ленинградские школьницы, книги привезут».
Мама была в этот день дома. Аня только отнесла пойло корове да накормила поросенка, а больше не стала возиться по хозяйству и со всех ног помчалась в школу. Она думала, что, пожалуй, придет первая. Но ошиблась: многие ее опередили.
На сцене школьного зала, прямо на полу, лежал Саша Терентьев и толстой кистью вырисовывал большие буквы на длинной полосе бумаги:
«Да здравствует 28-я годовщина. Великой Октябрьской Социалистической Революции!»
Примостившись на верху стремянки, Маня Груздева прибивала к бревенчатой стене пихтовые ветки. Катя Носкова, задрав голову и привстав на цыпочки, подавала ей всё новые мохнатые лапки. Ребят в зале толпилось немало…
Аня сейчас же нашла себе занятие: тоненькой кисточкой подравнивать края букв на одном из плакатов.
Саша Терентьев, вихрастый мальчик лет двенадцати, встал с пола и довольно оглядел зал.
— А ничего мы встретим ленинградцев, — сказал он тоном хозяина. Саша гордился: ведь это он написал в газету заметку о том, что у них нет книг. И вот как всё замечательно получилось!
Аня подумала, что так украшают зал, конечно, не для пионерок из Ленинграда, а потому что на-днях будет большой-пребольшой праздник — годовщина Великого Октября, первая годовщина после войны.
Но всё равно было очень приятно, что гости попадут в такой нарядный зал.
Кончив подравнивать буквы на плакате, Аня подошла к печке. Дверца была открыта. Жарко пылали поленья. На скамейке у печки сидели ребята и разговаривали.
— А какие книги они привезут? — задумчиво спросила Нюра Громова.
— Лишь бы толстые! — вздохнула Нина Судакова. — А про что бы ты хотела больше всего?
— Я про моряков, — крикнул Геня.
— А я про… про жаркие страны и про всякие города.
— Лишь бы интересные, интересные!..
Подошла Сима Гущина, маленькая, в старом длинном платьишке, села перед печкой и некоторое время смотрела на
— А я вот совсем плохо читаю, но тоже запишусь в библиотеку.
— Зачем тебе? — заговорили ребята. — Ты ведь как неграмотная.
— Запишусь, — упрямо повторила Сима.
Озорник Генька тоже, хотел сесть к печке, а места не было. Он подкрался сзади к Симе и крикнул над ее ухом.
— Немец идет!
Сима моментально вскочила и со страхом оглянулась.
Ребята засмеялись, а Сима заплакала.
— Как тебе не стыдно! — Перед Генькой стоял Леня Петров. — Как ты смеешь пугать ее немцем? — спросил он возмущенно. — Хорошо тебе, что ты в Кирове жил всю войну.
— А что? — смутился Генька.
— А то! Ей скоро десять лет, а она почти неграмотная, — продолжал Леня. — Она при советской власти совсем мало жила. Кто бы о ней позаботился!
— Правильно! — поддержал Леню Коля Рогов. — У нас некоторые ребята, кто в эвакуации был, этого не понимают.
Донесся далекий гудок паровоза. Несколько мальчиков и девочек побежали на станцию, и с ними Аня.
Но ленинградские пионеры с этим поездом не приехали. Заслышав гудок, ребята еще раз бегали к станции, но напрасно. И только в третий раз они встретили долгожданных гостей.
Горы, окружавшие поселок, были затянуты туманом, и, сойдя с поезда, ленинградские девочки сначала не заметили их. Но, когда они свернули с шоссе на мягкую дорогу, где в грязи завязали галоши, туман рассеялся и горы внезапно выросли перед ними. Они были покрыты тонкими деревцами и кустарником. На черных веточках кое-где задержались желтые и коричневые сухие листья.
— Вот с этой горы проклятые фашисты обстреливали Ленинград, — задумчиво сказала Вера.
Девочки притихли. С тревожным любопытством они смотрели на горы.
Дорога была неровная. На спусках ноги скользили и разъезжались. Девочки держались друг за друга, чтобы не упасть.
Важно распушив ветки, темнели елки. Деревянные с островерхими крышами дома не стояли в ряд, а были разбросаны среди пустых черных огородов.
— Тут и улицы нет, а так просто… — подивилась Галя.
Невысокое солнце мягко освещало склон горы. Дышалось удивительно легко.
Из-за поворота дороги внезапно вышло несколько девочек и мальчиков. У двух ребят за воротниками пальто виднелись красные галстуки.
Приближаясь к идущим навстречу пионеркам, ребята замедлили шаги. Потом остановились, поговорили о чем-то между собой.
Девочка в наброшенном на голову пуховом платке ловко перепрыгнула через большую лужу. Держась руками за концы платка и улыбаясь, она стояла перед маленькой Галей Снетковой.