В борьбе за трон

Питаваль Эрнест

В это время в комнату вошла графиня Килдар и, бросив на дочь строгий взгляд, сказала:

– Бетси, только что полученное известие подтверждает, как сильно заблуждалось твое сердце. Брат обезглавленного Сэррея – Роберт Сэррей – прислал королю письмо с отказом от подданства. Его привез посланный Уорвиков. Он отправляется к врагам короля, в Шотландию. Такая изменническая мысль не могла возникнуть в голове мальчика; она внушена ребенку бунтовщиком – старшим братом; это он внедрил ее в детское сердце.

– Уорвик был его наставником? – воскликнула Елизавета. – Английские лорды в рядах шотландцев! Хорошо

сделают, если разобьют гербы этого рода.

Бетси Килдар не проронила ни слова. Ее сердце было готово разорваться. Леденящая дрожь пробегала по ее членам. Как холодно, как бессердечно говорила это мать в тот момент, когда еще теплая кровь Сэррея текла потоками на сырую землю, а ведь она знала, как дорог был умерший сердцу дочери! Молодая девушка украдкой выскользнула из комнаты и колеблющимися шагами направилась к себе в комнату, чтобы поплакать там и помолиться. Ей казалось, что теперь порвана последняя связь, которая еще соединяла ее с жизнью, с родными и со всем, что она любила во время краткого лета своего существования.

Вдруг послышался легкий стук в дверь, и к леди Бетси вошла дама под вуалью.

Молодая девушка подняла взор и невольно испугалась при виде этой исхудалой фигуры с бледным лицом, этих зловеще сверкающих глаз, пытливый взор которых как будто пронизывал ей душу.

Вошедшая подала леди Килдар запечатанный пергамент, тихо промолвив:

– От графа Уорвика!

Леди Бетси вскрыла письмо. То был почерк мальчика, а не твердая рука старого лорда.

«Миледи, – гласило это послание, – проливается кровь моего убитого брата, и я отправляюсь в Шотландию. Лорд Уорвик говорит мне, что хотя принцесса Мария Шотландская и помолвлена с принцем Уэльским, однако ее родные и не думают отдавать царственное дитя убийце нашего дорогого Генри. Стюарты имеют притязания на английский престол с той поры, как Генрих VIII отринул свою первую законную супругу. Поэтому для меня не может быть ничего лучше, как посвятить свою жизнь службе им. Прощайте, леди Бетси, и да благословит вас Бог за преданную дружбу к моему несчастному брату. Молитесь, чтобы мне удалось со временем отмстить за его смерть.

Роберт Говард, граф Сэррей».

– И он погибнет в свою очередь, – печально прошептала леди Килдар. – Бедный мальчик! Неумолимый рок влечет его от веселого отрочества к мрачному жребию.

– Вы горюете? – воскликнула Маргарита Мор (таинственная посетительница была именно она). – Неужели благородный Сэррей, предсмертное проклятие которого возмутило все сердца в Англии против дикого произвола короля Генриха, мог быть дружен не с существом с гордой душей, а с какой-то слезливой женщиной, изливающейся в малодушных жалобах? Неужели вы способны смотреть на льющуюся кровь, не пылая ненавистью к убийце, можете плакать, не проклиная?

– Кто вы такая? Что могу сделать я, слабая женщина? Скажите мне, что могу я совершить, чтобы быть достойной Сэррея, а потом спрашивайте, стоила ли я того, чтобы Генри был моим другом.

Маргарита протянула свою худую руку и, схватив прекрасную, обнаженную руку леди Бетси, блиставшую белизной, прошептала, сверкая глазами:

– Будь я так красива, как вы, я не плакала бы и не предавалась бы бессильному отчаянию, когда бешеный злодей замучил моего отца. Я вскружила бы голову

развратнику своею улыбкой и умертвила бы его ядом ненависти; я наслаждалась бы его мучением…

– Перестаньте! – содрогаясь перебила леди Килдар. – Уже одно подозрение, что я отгадала вашу мысль, внушает мне ужас. Лучше смерть, чем подобное лицемерие! По-вашему, мне следовало бы дарить улыбкой убийцу моего лучшего друга, следовало бы найти в себе достаточно силы, чтобы скрывать свою ненависть и презрение к злодею под маской любви?

– Миледи, ваша ненависть холодна, если мщение пугает вас.

– Она не холодна, но не хочет осквернять себя предательством. Требуйте от меня всего, но не заставляйте краснеть перед самой собою и незабвенным образом Генри Сэррея.

– Уорвик предупреждал меня, что вы станете противиться, но я не поверила ему.

– А разве лорду Уорвику известен ваш план?

– Он слышал от меня о нем и заранее предсказал ваш ответ.

– Тем не менее вы пришли ко мне?

– Я не сообщила вам еще, чего потребует лорд Уорвик от вас, если предсмертное желание умершего священно для вас.

– Тогда говорите; милорд не потребует от меня ничего унизительного для моей чести.

– Миледи, лорд Уорвик воспитал Роберта Сэррея, брата казненного Генри Сэррея, и этим поставил себя во враждебные отношения ко двору. Он предоставляет вашему влиянию сделать возможным его возвращение в Лондон.

– Моему влиянию? Это насмешка или шутка?

– По мнению лорда, в награду за то, что вы, леди Бетси, преодолеете свое горе, граф Килдар согласится на все. Ваш отец могуществен, но рискует попасть в немилость у короля, если вы, его дочь, станете горевать о Сэррее. Миледи, если вы в состоянии замкнуть свою скорбь в груди и ценой вашего появления при дворе склонить своего отца к тому, чтобы он потребовал безнаказанности Уорвика, то это будет первым шагом к отмщению за убитого. Лорд Уорвик добивается не только благосклонности короля Генриха, но также и дружбы вашего отца.

– Чтобы составить заговор против короля? Мой отец никогда не согласится содействовать ему в этом.

– Миледи, я только исполняю поручение, а решать должны вы сами. Завтра предстоит турнир в Винчестере. Граф Килдар потребует, чтобы вы появились на празднике, а он отлично знает, что с вашей стороны это будет тяжелой жертвой, так как он знает, какую ненависть питаете вы к королю за казнь вашего лучшего друга. И, поверьте мне, граф охотно согласится на ваши условия.

– Он назовет меня сумасшедшей, потому что посланный Уорвика только что привез письмо Сэррея с отказом от подданства.

– Миледи, ответ вашего отца будет иным, когда вы передадите ему вот это письмо лорда Уорвика и прибавите от себя, что он может рассчитывать на ваше послушание его отцовской воле в случае его согласия и на ваше упорство в случае его отказа.

Леди Килдар отрицательно покачала головой.

– Нет, нет! Я не упорствую против родительской воли, если требую от отца уважения к моим священнейшим чувствам и пощады моему сердцу, исходящему кровью; но если я поставлю свое послушание ценой за услугу с его стороны, то отец вправе счесть мое горе притворством, а меня – лицемеркой. Он стал бы презирать меня за это… Нет, я никогда не соглашусь на подобную сделку!