В цель! Канонир из будущего
Шрифт:
– Это как?
– Ну, вот ты торгуешь; в одном месте дешевле купил, в другом дороже продал. Разница между ценой и есть твой навар, твой доход, с которого ты живешь.
– Правда твоя, только все купцы так живут. За копейку купил, за две продал.
– Для этого ездить надо в другие земли и знать – где какие цены.
– А как без этого? На том и стоим. И еще удача быть должна, без нее – никак.
– Будущее не за торговлей, а за производством. Поставь фабрику – выпускай ткани, никуда ездить не будешь, головой
– Так тканей на Торжище полно.
– Конечно, шелк, как в Китае, ты не сделаешь – так лен можно на Вологодчине покупать.
– Зачем на Вологодчине – у нас растет.
– Купи землю с деревней, чтобы рабочая сила была, изо льна сделай ткань – у тебя ее купят.
– Не понял пока, в чем выгода.
– В дешевизне. Сделать самому на местном сырье дешевле, чем покупать за тридевять земель, да еще и в Псков везти. Иностранцы опять же купят. Управляющего честного найди – присматривать за производством, да и стриги купоны.
– Чего стричь?
– Это я так – к слову. Конечно, вначале вложиться надо – избу большую поставить, станки ткацкие закупить, людей обучить. Но все же окупится – это не за Урал ехать.
Илья задумался, потом взял перо, бумагу и начал считать.
– Это ты где такое видел?
– В чужих землях – во Франции, в Венеции. Не хочешь ткани делать, можешь олово лить – ну, ложки, пуговицы, миски-кружки.
– Гляди-ко, а я сам не додумался.
– Думай. Нужно будет – подскажу, как лучше сделать.
– А торговля?
– Торгуй и дальше, кто тебе запрещает? Вот только кто первый встал – того и тапки.
– А это еще что?
– Это такие удобные мягкие чуни на ноги, подошва войлочная, верх – из ткани.
– Не видал. И что – покупать будут?
– Ты много чего еще не видел, Илья, хоть и во многих землях бывал. Только вот дальше торга ты не ходил.
– Твоя правда. Я ведь товар приезжаю покупать, а не смотреть, как его делают.
И такие разговоры у нас теперь были каждый день за обедом. Я чувствовал, что Илья всерьез заинтересовался моими предложениями.
– Хорошо это все, что ты говоришь, только денег требует сразу много, а отдача – не скоро.
– Если всерьез возьмешься, могу занять.
У Ильи округлились глаза.
– У тебя что – такие деньги есть?
– А сколько надо?
– Не считал точно, но думаю, много – рублей сто. Серебряных, – уточнил он.
– Надо – так будут.
– Гляди-ка, что, хирургия твоя такие барыши тебе приносит?
– В обычной жизни – немного, но если не сидеть сложа руки, можно прилично заработать. Вот оперировал я как-то дочку венецианского дожа, Джульетту, так кучу золотых монет получил.
– Золотых? – охнул Илья.
– Ага, целых пятьсот дукатов.
– Не может быть, покажи.
– Нет у меня сейчас этого золота.
Я взял Илью под ручку, провел в свою комнату, развязал мешок и высыпал его содержимое на постель.
Илья осмотрел каждое изделие, чуть на зуб не попробовал.
– Да, этот мешок дорогого стоит. Верю, что можешь в долг дать. А почему сам за производство не возьмешься? Меня уговариваешь, а сам?
– Илья, если я займусь производством, кто будет лечить? Мне нравится мое дело, тебе – твое.
– Какая разница, лишь бы деньги были.
– Э, нет, ошибаешься. Можно быть удачливым купцом, умелым строителем, но если ты не будешь любить свое ремесло, то никогда не достигнешь в нем высот. Вот подумай сам – мог ли каменщик построить Троицкий собор, что в кремле, без любви и таланта?
– Так то собор – его строителями, может, сам Господь руководил. А в долю войдешь?
– Нет уж, Илья. Купец ты знатный, а производством не занимался – опыта нет. Прогоришь ты – плакали мои денежки.
– А говоришь – склонности торговать нету. Ты поперед меня все риски просчитываешь.
– Коли хочешь попробовать, Илья, начни с малого – создай артель человек на десять работного люда. Денег больших для начала не потребуется. Может – своими обойдешься, а нет – так мой мешок к твоим услугам.
Мы ударили по рукам.
Глава 7
Наступила дождливая осень, небо затянуло низкими серыми тучами, из которых на землю лил и лил занудный дождик. Еще ходили по рекам и озерам баркасы и ушкуи. Купцы спешили наполнить торговые лабазы товаром.
Дороги уже развезло, они стали непроезжими и почти непроходимыми. Еще две-три недели, ударят первые морозы, и тогда сообщение между городами прервется на месяц, пока не окрепнет лед на реках и землю не покроет снег. Тогда уж только потянутся санные обозы, оживится торговля. А сейчас – почти мертвый сезон. Горожане сидят по домам, жизнь теплится лишь в мастерских, где кузнецы, гончары, шорники, плотники и прочий мастеровой люд продолжает трудиться так же, как и их отцы и деды.
На такой период прекращаются все и всякие военные действия. Просто невозможно их вести, когда не только пушку нельзя провезти на телеге, а и сами кони увязают по брюхо в грязи.
Вот и мы сидели в уютном доме Ильи. Сам хозяин ненадолго выбирался по своим делам, ко мне ходили пациенты. По вечерам мы устраивали долгие чаепития – под баранки да неспешную беседу. В роли главного рассказчика выступал я, повествуя о странах, где был, и о том, каковы там нравы. Вспоминал интересные истории, иногда рассказывал сказки и легенды. Слушали все с большим интересом – более благодарных слушателей я не встречал. И то – газет, радио и телевидения не было, падет корова у соседа – на два дня разговоров.