В целом мире нет места для тебя
Шрифт:
Телефон замолкает, но тут же истеричными руладами взрывается дверной звонок. Я пугаюсь — не так уж часто кто-то ломился в нашу дверь, никаких шансов привыкнуть — и пытаюсь встать.
Вместо надежных ног подо мной кисель, внезапно уползающий в сторону, и я валюсь мешком на прохладный пол. Неожиданно становится чуть легче, и я бреду, опираясь на диван.
В тот момент я совершенно забыла все, что случилось днем, все подернулось дымкой, а я была настолько сосредоточена на попытках добраться до коридора и не умереть по пути, что совершенно естественно решила, что пришел муж. Добредя до
— Кто там? — хриплю я, не отлипая от восхитительной прохлады металла.
— Скорую вызывали? — визгливый голос показался не очень-то приятнее звонка. Я потянула ускользающий из пальцев рычажок замка и практически выехала наружу вместе с распахнувшейся дверью.
— Не вызывала, но вы вовремя. — Пробормотала я, пытаясь сфокусироваться на двоящихся белых халатах.
Спустя какое-то время — какое время? Кажется, Вадим случайно утащил в одной из своих сумок все мои умения ориентироваться в этом стремительном потоке — я ощутила в себе прилив невероятных сил и наконец заставила череду людей вокруг дивана превратиться в двух усталых женщин.
— А мне муж изменил. — печально поделилась я с общественностью. Общественность продолжала нащелкивать что-то в планшете, покачивая тугими кудряшками.
— И чего, выгнала? — отозвалась одна из женщин.
— Ага. — подтвердила я. — А как жить теперь, не пойму. Вы не знаете?..
— Долго и счастливо. — сурово подвела итог последовательница Гиппократа и вонзила иглу в мое неуправляемое тело. — А то повадились рыдать, вены резать, таблетки глотать — тьфу! Позор женского рода.
— Позор. — покорно согласилась я, наблюдая, как медленно гаснут вокруг светящиеся круги. — Вы же ехали на вызов, а я вас не вызывала, вдруг там кому-то хуже, чем мне?
Я пытаюсь привстать и шлепаюсь обратно.
— К вам мы ехали, адрес верный. — обрубает врач. — Ильенко?
Я киваю.
— Ну вот. — удовлетворенно бормочет она и сует мне в рот какую-то капсулу. — К вам и ехали. Может, соседи вызвали. Сейчас температуру собьем, и сразу новую жизнь начнете…
Я вспоминаю своих соседей через стенку — не просыхающего мужика, его замученную молчаливую жену и неопределенное количество детей разных возрастов, и отрицательно качаю головой. Вряд ли. Только если бы я упала на лестнице, а перешагнуть меня совсем никак нельзя было.
— К врачу сходи завтра, в понедельник, то есть…и пей, не знаю, что есть? Пей от температуры что-нибудь. — женщина в кудряшках уложила свой чемоданчик и засунула планшет подмышку. — И не страдай, делов…
— И правда. Никаких проблем. — вполголоса бормотала я, провожая врачей на выход.
Назад я брела, цепляясь тапками за воображаемые складки на линолеуме, но в голове установился какой-никакой порядок. Точнее, сознание вернулось в меня.
Щелкнула чайником, открыла холодильник, подцепила пальцем пустую упаковку из-под сосисок. Кошка проводила возмущенным взглядом исчезновение вкусно пахнущего пластика в мусорном ведре и возмущенно заорала.
Кое-как отпилив кусок заветревшейся колбасы, роняю скользкий
— Сколько ты у меня уже, лет пять? — скриплю я. — А имени до сих пор нету…
Тишина почти невыносима, сдавливает голову почище давления на глубине; впрочем, идея разбавить ее собственным охрипшим голосом и кошачьим мявом оригинальностью не отличается.
Кружка с чаем оказывается ужасно тяжелой, и я решаю пить ее прямо на кухне. Мешаю, громко звякая ложкой, хотя в ушах звук отдается как колокол, заставляя вибрировать что-то внутри, у висков; гоняю по кружке ломтик лимона.
Мысли густею, как крем, который слишком долго взбивали, скоро совсем окаменеют, и я останусь сидеть с пустыми, как у пупса, глазами, и с тонкой струйкой слюны из уголка рта. Может, не такая уж и плохая идея.
Сморгнув картинку, опускаю голову на стол, прижимаясь щекой к клеенке. Как ни крути, мне уже дали единственно возможный и верный совет — жить дальше долго и счастливо. Жалко, инструкцию не дали, так сколько нас таких, на всех не напасешься…
У меня еще куча времени. Аж до вторника. Я успею собрать все осколки, пусть криво и наспех; склею, оставляя дыры и острые срезы, но зато никто не увидит, что от меня так мало осталось. Правда, ходить придется осторожнее, чтобы куски не вываливались у всех на виду, повиснув на ленте скотча. Ничего, никаких проблем. Даже говорить не о чем.
Я нахожу упаковку таблеток, они или от температуры, или для желудка, других в нашем доме отродясь не водилось, набираю в бутылку воды, вытаскиваю из шкафа старую подушку — собственная постель начала вызывать резкую неприязнь, раскладываю все найденные сокровища на диване и ложусь.
Предположим, организм, ощутив, что я вот-вот склею ласты, включил какой-то автопилот, и именно он чудесным образом вызвал скорую, минуя мой мозг. При этом — я заглянула в исходящие — без звонков. Телепатически, надо полагать.
Меня же и разбудил чей-то звонок. Однако телефон опроверг и это воспоминание. Может, будильник какой?
Не стоит забывать, что я и в лучшей форме никак не могу запомнить, какие волшебные цифры призовут ко мне скорую, а какие — пожарников…
Два варианта. Или у меня появился личный ангел-хранитель, который своим волшебным чутьем понял, что подопечная вот-вот окочурится, или, что более вероятно, Вадим все-таки заметил мое странное состояние и позаботился обо мне.
Второй раз я проснулась глубокой ночью — по крайней мере, за окном было совсем темно, и даже машин не было слышно. Вязаное платье промокло насквозь и немилосердно кололось.
Тело казалось огромным, неуклюжим, полусдувшимся воздушным шариком. Нащупав блистер, вытащила таблетку, проглотила. Побрела в ванную.
Из зеркала на меня взирала кикимора с изжелта-бледной кожей, испариной на лбу, воспаленными глазами и растрескавшимися губами. Содрав с себя все вещи, я побросала их на пол и принялась умываться почти кипятком — пар стоял столбом, а лицо все не хотело приходить в норму и ощущало прикосновения как-то не так, как положено, словно через толстый слой какого-то материала.