В час, когда взойдет луна
Шрифт:
Кабинет располагал. Его хозяином был мужчина, поэтому ноги вошедшего не утопали в ковре, кресла и пуфы не угрожали удавить в плюше, и по стенам не вились традесканции — напротив, все было очень аскетично, сдержанно, в серых и белых тонах.
— У меня разуваются, — предупредил Жеребцов. Максим Витер снял обувь, прошел вслед учителю и сел на указанное место — обтянутый черной кожей стул. Жеребцов уселся напротив.
— Вы хотели поговорить об Андрее?
— Да, — Жеребцов вынул из стола планшетку, [4] что-то вызвал на дисплей — видимо, личное дело ученика. — У нас сегодня
4
Планшетка — портативный компьютер с жидкокристаллическим экраном.
— «Отрезанные лавиной»? — спросил Максим.
— «Подводная лодка» — педагог улыбнулся. — Названия и декорации меняются, суть остается той же. У них сейчас ещё идут занятия, а вы, как я понял, человек свободной профессии — я и решил вызвать вас днем, не откладывать на вечер.
— Попробую угадать. Андрей стал «чемпионом смерти».
— Бинго! — Жеребцов встал и начал прохаживаться по комнате. — Попробую теперь я угадать: вы в школе тоже были…?
— Бинго, — согласился Максим. Не нравился ему этот разговор. Впрочем, ему вообще не нравились преподаватели этики. В лучшем случае это были продавцы воздуха. В худшем — растлители малолетних. Не в сексуальном плане. Он сейчас пытался определить, к какой из двух категорий относится этот.
— Попробую угадать ещё кое-что. У вас дома много старых книг, и Андрей их с удовольствием читает.
— Угадали.
— А вы уже объясняли ему разницу между старыми книгами и реальной жизнью?
— Неоднократно.
— Вы позволите задать вам жесткий вопрос?
— Да, конечно.
— Вам не кажется, что сын копирует вашу поведенческую модель? Модель — будем откровенны — неудачника?
— Нет, не кажется. Я в этом уверен. Равно как уверен и в том, что моя жизнь удалась. У меня есть все, что нужно человеку: любимая женщина, дети от нее, дом, дело, которое люблю. Этого более чем достаточно.
— Угу. Ну что ж, человека, у которого есть все, что ему нужно, определенно нельзя назвать неудачником. Беру свои слова назад и приношу извинения. Вы молодец, Максим. Вы умеете держать удар, Андрей пошел в вас, но меня как педагога беспокоит его будущее. Не сомневаюсь, вас как отца — тоже.
— Беспокоит. Так что неправильно с будущим Андрея?
— В психопрофиле я записал это так: виктимное поведение в сочетании с конструктивной агрессией. Поясню, что это значит. С одной стороны, в обеих играх — «пистолет» и «черная метка» — Андрей проявил виктимность. Он добровольно вызвался остаться жертвой в первом случае и оставил себе свои черные метки во втором. Но при этом в первой игре он завладел пистолетом и всех построил — а сам остался последним, а во второй — схитрил, отказавшись раздать свои черные метки. Он готов решать за всех и нарушать правила, чтобы отвоевать себе возможность поступать в соответствии со своими представлениями о морали.
— И что?
— Буду совсем откровенен: согласно статистике, 86 % найденных и установленных террористов в школьных тестах показывали именно эти характеристики. Вот чего я боюсь и о чём беспокоюсь.
— Понятно. Да, вы правы, это и в самом деле причина для беспокойства. Я могу идти?
— Конечно. До звонка пятнадцать минут. Было очень приятно увидеться и поговорить.
Максим не мог в свою очередь сказать того же учителю. Ему неприятен был и сам
— До свидания.
И только уже спускаясь по лестнице, Максим понял. Он же не обязан был меня вызывать. Написал отчет, добавил к профилю — а там зазвенит у кого звоночек на такое совпадение с данными статистики, не зазвенит, ну какое преподавателю дело? А он меня вызвал. Сказать мне, что Андрей может оказаться в зоне особого внимания. И я заодно. Не сегодня, не завтра, но может. Максим скривился. Жеребцов не рискнул ни исправить отчет, ни хотя бы смягчить выводы, но предупредить — предупредил. Не каждый бы на его месте на это пошел. И это само по себе… И еще Жеребцов был прав, когда напомнил, что естественный иммунитет истек. С этим тоже нужно что-то решать, так или иначе. Делать вид, что ничего не изменилось… безответственно.
Школьный двор пока ещё пустовал. Взрослый, подпирающий иву, выглядел бы неуместно — да и прохладно вдруг сделалось, ветер поднялся. Максим подумал — и решил подождать сына у метро на станции «Славутич».
Когда говорят «кафе у метро», то представляют себе набитое людьми гудящее заведение, броуновскую толкотню и все прелести скоростного кормления. Действительности это соответствует три с половиной часа в день — в утренний и вечерний час пик и в обеденный перерыв. А в пол-двенадцатого в «Солнышке» было чисто, пусто и тихо. И человек за стойкой с видом нейрохирурга колдовал над джезвой — готовил кофе по-турецки явно для кого-то из своих.
А за крайним столиком у стеклянного барьера сидела не менее явная прогульщица — девочка лет тринадцати, в которой Максим узнал одноклассницу Андрея по имени, кажется, Зоя. Не узнать «Дубровского» было воистину мудрено — уж больно колоритный экземпляр: джинсы оборваны, курточка — вполне приличная и модная — засалена на рукавах и у ворота до крайней степени, совсем новые «бегунки» уже разбиты так, что выглядят сущими лаптями, жирные волосы сосульками падают на лоб, уже усеянный россыпью прыщей. И, нимало не заботясь о лишней складке на том месте, где должна быть талия, эта девица увлеченно угощалась гамбургером.
Пока Максим думал, узнавать её или нет, она развернулась к нему в фас и буркнула:
— А я вас знаю. Вы Витра папа. Что, Кобыл в школу вызывал?
Максим заколебался было — но потом решил, что проявлять такт здесь как раз неуместно.
— А вы, наверное, Зоя. Да, вызывал.
Девица кивнула, как бы одобряя собственную прозорливость, а потом с прямо-таки подкупающей откровенностью сказала:
— Дурак ваш Андрей. Жалко.
— Почему? — поинтересовался Максим. — Почему дурак и почему жалко?
— Дурак, — Зоя дожевала гамбургер и, игнорируя салфетку, вытерла рот рукавом, — потому что понял, зачем эта игра — и сразу разболтал. А жалко — потому что… вы сами знаете. «Агнец» он. Все бараны, а он «агнец». [5]
— Разболтал, — сказал Максим. — А ты не думаешь, что из-за того, что он разболтал, кто-то ещё мог если не понять, то хоть почувствовать, что это за игра?
— А зачем? Кто сам не понял — тот шлепель. Ненавижу шлепелей.
«Шлепель, — усмехнулся Максим. — А в моем детстве говорили — думб».
5
Агнец — жаргонное обозначение человека с высоким индексом альтруизма, он же А-индекс.