В чем сила? (СИ)
Шрифт:
— Дед, какие друзья? — напомнил о себе Фома.
— Да в такие же костюмчики что и ты одеты. Кроме одного, нет, двоих.
— Ну и что? Мало ли кто по Зоне в таком комбинезоне шарится? По кличкам можешь назвать? И откуда тебе известно, что я чуть не погиб? И как это вы так долго общались, что ты меня так легко опознал по их рассказам?
— Да этот, как его, Барон, кажись, говаривал, что ты погиб. Вроде тебя крысы съели. А этот, с пулеметом, тьфу, забыл как его…. Мордастый такой…
— Жужа? — подсказал Фома.
— Во, точно. Понавыдумают же! Он вообще сказал, что сам видел, как тебя
— Ты где их видел? Когда?
— Да аккурат перед твоей стрельбой и нашел их. Сидят, значит, кружком и приуныли уже, а тут я…
— Погоди. — Бесцеремонно оборвал Фома — Куда они пошли?
— Да там же сидят, меня ждут. Я их обещал вывести, а тут ты…. Ну, я и пошел проверить. Сказал, вернусь, выведу. Только я не пойму, куда они ночью-то собрались.
— Как «ночью»? — оторопел Фома и невольно поглядел вверх. Но ничего видно не было, все застилал туман, так, что верхушки деревьев в нем тонули, как будто упирались в облака. И все равно, даже при пелене тумана было ясно, что сейчас не больше трех часов дня. — Да быть того не может! Светло же! Ты, старый, грибы прекращай есть, не то так и не заметишь реальности! С тобой все нормально?
— Вот язва, а! — сплюнул Прохор — Как тебя люди терпют? Ты чаво, забыл, где находишься? Это ж Зона, растудыть ее! Где ты чего нормального в Зоне видал? Туман это такой, что светло, а так ночь уже, часиков эдак одиннадцать. Ну, чаво, пойдешь к своим дружкам?
— Нашел друзей! — буркнул Фома — Веди, давай, если не жалко.
Прохор развернулся и пошел ровно туда, откуда появился. Фома пристроился следом и снова попробовал оживить наладонник. Прибор по-прежнему не желал работать, о чем свидетельствовал черный экран.
Сколько прошли, Фома не знал, за дорогой не следил и даже не пытался, заранее зная, что ни к чему это не приведет. Только устало шел и не позволял рождаться мыслям, чтобы хоть мозг отдохнул, раз уж телу приходится работать на полную.
— Прохор, а ты чего тут делаешь? — он все же не выдержал долгого молчания.
— Где?
— И в Рыжем лесу и в Зоне вообще. Ты только не обижайся, но тебе уже поздно с ружьем лазить по лесам, да людей пугать при встрече. Да и потом, ты ж и выстрелить не сможешь ни разу.
— Эт чаво это я не смогу выстрелить-то? — обиделся старик.
— Да тебя же при первом выстреле отдачей убьет. Ну, так что по Зоне-то лазишь? В твоем возрасте внуков и правнуков нянчить надо, а ты здесь.
— Да некого мне нянчить, сынок. — Горестно вымолвил Прохор — Один я остался. Еще до первой аварии здесь жил, с семьей. Они все погибли от облучения, а я — вот…. Потом меня эвакуировали, но я вернулся. Так и живу здесь, в Рыжем лесу. Домик тут у меня. Вторую катастрофу тоже здесь встретил. Ну, а дальше…. А что, дальше? Дальше, как все: артефакты некоторые пользую, зверье стреляю, если забредает, и живу.
— Прохор… ты извини. Я ж не знал.
— Да ты не виноват. Хотя язык у тебя, ох и колкий! Правду твои друзья говорили про тебя, что тебя терпеть сложно.
Пока шли, Фома начисто забыл где находится и что делает. В реальность его вернули слова Прохора.
— Ну, вот и пришли. Вон они, дружки твои. Сидят соколики! — он показал рукой вперед.
Метрах в тридцати впереди
— Вот это да! — Жужа аж привстал, когда Фома вошел в круг, остальные тоже заметно оживились — Ты как вообще выжить-то смог?!
— Списали уже, сволочи? — обвинил Фома.
— Чё сразу, сволочи? — оскорбился пулеметчик — Я например, рад, что ты жив. Да все, я думаю, рады?! А, мужики? — но его никто не поддержал, Хмырь немного сник.
— Жужа, ты это кончай, думать-то.
— Почему?
— Не получается у тебя пока. — Объяснил Фома — Рады говоришь? Как же, рады! Особенно этот. — Он показал на огорченного Хмыря — Начал радоваться, как только я отстал. Черта с два! Не дождешься, урка, понял?! Прохор давай пойдем уже, если ты не против?
— Сынки, а может, у меня на ночь останетесь, а с утреца я отведу вас? Опасно по Зоне ночью шлындать.
Теперь настала очередь удивляться всем остальным, никто не понимал, как при свете — хоть и относительном, но… — могла быть ночь. Пока Прохор объяснял всем обо всем, Фома сел и попытался перевести дух. Деда он не слушал, но и так прекрасно понимал, что так вымотаться можно только за весь день. О своем сне он тоже все понял — уснул на минуты, а думал, что на часы. А то, что светло и по ощущениям еще день, так это объясняется аномальным происхождением тумана — недаром он материализовался прямо из ниоткуда. И про связь и работу электроники дед упомянул — оказывается, «ржавые волосы» блокируют любой электромагнитный и радиолокационный сигналы и источники их излучений. А Фома сам видел, что в Рыжем лесу этой растительности как грязи. Единственное, что не понятно, так это то, что связь перестала работать задолго до входа в лес. Но опять выручил Прохор — сослав все претензии к аномальному туману.
— Фома! — крикнул Жужа и навис над ним — Не спи, рано. У Прохора отдохнем. Вставай!
Пришлось встать. А как иначе? Или идти со всеми, или опять отстать и сгинуть к лешему и пополнить ряды тех несчастных, которые бесславно погибли в прославленном Рыжем лесу. Это хорошо, если сразу смерть, а не как те белорусские бедолаги зомби.
Фома, как мог, заставлял себя идти, вяло переставляя ноги. Устал не так физически, как эмоционально. Последние сутки слишком изобиловали событиями экстремального характера и выпотрошили своей нечеловеческой жестокостью из души все чувства. Да еще и необъяснимая неприязнь к Зоне стала проявляться в последнее время.
А может, сказывалось длительное нахождение в Зоне? Недаром говорят, что для некоторых дорога в Зону заказана. Ну не принимает Зона человека и пытается отторгнуть его, как живой организм отторгает вредные микроорганизмы или инородные тела. Выходит, что Зона своего рода тоже организм со своими правилами, законами и порядками существования и все, что не вписывается в эти рамки, Зона отторгает из себя? Порой это делается путем уничтожения, как и в живом организме. И Зона так? Возможно. Только это все из разряда сумасшествий — Фома это точно знал — и с такими рассуждениями недалеко и до психушки. Ну их в баню, эти рассуждения!