В чертогах памяти
Шрифт:
Словно в подтверждение его мыслей, двери корпусов распахнулись и на улицу хлынула толпа. Лицо каждого светилось мрачной решимостью, а в руках было зажато импровизированное оружие — ближайший предмет, что оказался под рукой. Стулья, гаечные ключи, линейки, половники…
— Сидоров, шугани их, — не особо надеясь на чудо, приказал Саймон.
Башня одного из броневиков дрогнула, повела стволом тяжёлого пулемёта калибра 14,5 миллиметра, после чего разразилась длинной очередью. Тяжелые пули пронеслись над головами бегущих людей, разбивая стекла и оставляя глубокие выбоины на стене административного корпуса. Однако никого
— Огонь! — зло рявкнул мут, смирившись с неизбежным.
Кучка спецназовцев, прячущаяся между броневиками, выдала первый залп. Загавкали короткими очередями автоматы, насквозь прошивая ничем не защищённые тела. Им глухо вторили дробовики, каждым выстрелом роняя на асфальт новую жертву. Захлопали пистолеты тех, кому не хватило стволов посолидней. Затарахтели башенные пулемёты броневиков, выкашивая кровавые просеки в приближающейся толпе. Последним в исполняемый реквием подключилась тридцатимиллиметровая пушка третьего броневика, разразившись стаккато осколочно-фугасных снарядов.
В первые секунды атакующая толпа уменьшилась сразу на четверть. Еще через несколько мгновений — на треть. Затем наполовину. Однако толпу это не остановило. Перепрыгивая через окровавленные тела, сотрудники лаборатории продолжали мчаться к стоянке подобно киношным зомби, охватывая в кольцо стоявшие броневики. А затем произошло то, что должно было произойти — интенсивность огня начала падать, когда у защитников начали заканчиваться патроны. Даже опытному человеку требуется две-три секунды, чтобы сменить автоматный рожок, не говоря уже о дробовике с помповым механизмом заряжания. Две-три секунды, за которые бегущий изо всех сил человек способен преодолеть не один метр…
Изрядно уменьшившаяся в размерах человеческая волна захлестнула островок броневиков и на стоянке завязалась рукопашная. На стороне защитников были навыки рукопашного боя, огнестрельное оружие и желание выжить. На стороне атакующих — численное превосходство и полное игнорирование смерти. Техника из данного уравнения временно выбыла, неспособная опустить стволы под нужным углом. К тому же один из пулемётов заглох, то ли из-за заклинившего патрона, то ли перегревшись.
Спустя несколько минут отчаянной схватки, опыт и желание выжить начали побеждать, но внезапно в дело вмешался новый фактор…
— СНАЙПЕР!!!
Всадив нож подмышку какому-то типу в сером комбинезоне техперсонала, Саймон пинком отправил окровавленное тело назад и дёрнулся, пытаясь оценить обстановку. Что его и спасло — там, где только что была его голова, пролетела пуля, с противным лязгом отрикошетив от брони. Мут автоматически пригнулся, пытаясь спрятаться за коробочкой, но тут же за это поплатился — в правую руку тут же вцепилась тетка в лабораторном халате, блокируя нож, а в голову прилетело обрезком трубы. В черепушке противно зазвенело, а на него уже навалились, осыпая градом ударов и роняя на колени.
Взревев не хуже раненого урсы, капитан принялся хаотично отмахиваться ножом, кромсая облепившую его людскую массу. О выживании речи уже не шло — единственным желанием было захватить с собой как можно больше врагов. Впав в состояние берсерка, он уже не слышал, как снова
— Снайпер? — просипел Саймон, пытаясь разглядеть опасность сквозь пелену на глазах.
— Всё в порядке, командир, снайпер уничтожен — отчитался Сидоров, вылезая из броневика.
— Перекличка! — вновь просипел мут, обводя взглядом стоянку.
Согласно информационной сводке, что он читал перед выездом, в Зеленогорской лаборатории работало порядка двухсот человек. Однако глядя на покрывавшие асфальт тела, капитан однозначно затруднялся сказать, все ли сотрудники бросились в эту самоубийственную атаку, или кто-то еще остался. Тем более, что валяющиеся ближе к корпусам кучки вообще сложно было назвать «телом» — крупнокалиберные пули и разрывы осколочно-фугасных снарядов мало способствуют целостности организма.
Ближе лежали те, кто попал под огонь ручного оружия — относительно целые, но всё равно мёртвые. А вот вокруг броневиков образовался целый вал из трупов. Своеобразная крепостная стена, «башнями» в которой служили курганы из погибших работников лаборатории, ценой своей жизни заваливших, в прямом смысле этого слова, одного из спецназовцев…
По результатам переклички оказалось, что на ногах осталось всего шестеро бойцов: сам капитан, Кас, Липа (медик из второго отделения) и трое разведчиков, «отсидевшихся» в коробочках. Тяжелораненых было четверо. Пока что. Ибо, судя по матюкам Липы, пытавшегося перетянуть жгутом бедро стонущего Моисея, их количество того гляди могло уменьшиться до трёх.
— Фёдор, возьми ствол и обойди периметр. Раненого противника — добить! Липа, Миша — оказать первую помощь раненым и загрузить в коробочку. Кас, Сидор — найдите стволы. Пойдёте со мной в лабораторию. Вопросы?
Вопросов ни у кого не возникло. Разве что Фёдоров поморщился, недовольный выпавшей ему ролью палача. Однако приказ обсуждать не стал, ибо сам видел, как обработанные геше сотрудники, не обращая внимания на ранения и даже оторванные конечности, пытались выполнить последнее указание своей начальницы. Или как им в тот момент казалось — владычицы? Повелительницы? Богини?
Раздав указания, Саймон ухватил из аптечки стимулятор и с некоторым мазохистским наслаждением воткнул иглу пневмошприца себе в плечо. Адреналин уже начал уходить и все ушибы, порезы и укусы начали болеть. Особенно, почему-то, укусы… Может воображение разыгралось, а может всё же что-то есть что-то такое в челюстях и слюне человека, стремящегося если не разорвать тебе горло, то хотя бы перегрызть сухожилия.
Облокотившись на броню, мут сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, чувствуя, как стихает боль, пропадает усталость и проясняется голова. После чего встряхнувшийся и посвежевший мозг обратил внимание на некую аномалию в окружающей обстановке — со стороны Зеленогорска доносился какой-то непонятный гул, словно через город проезжал как минимум торговый караван, а то и целая колона бронетехники. На фоне гула отчетливо выделялся надсадный рёв движка чего-то не слишком большого, но явно нуждающегося во внимании хорошего автомеханика.