В чертогах памяти

Грэй Саймон

И хотя она старательно убеждала себя, что дальнейшее изучение объекта необходимо для очищения, правда была в другом — ей просто было безумно любопытно…

02 Дом, милый дом (ч.1)

Что бы там не говорили взрослые, в жизни каждого четырнадцатилетнего подростка существует множество значимых событий и не менее важных решений. К примеру, первая любовь. То самое состояние, которое нельзя назвать простым словом «чувство». Это широчайший спектр эмоций, когда тебя переполняет восторг только при виде объекта воздыхания и одновременно с этим страх и паника —

вдруг на тебя посмотрят или, не дай бог, вообще что-то спросят. И когда это случается, у тебя немеет язык, перехватывает дыхание и, в итоге, ты позорно убегаешь куда-нибудь подальше, чтобы отдышаться и перевести дух.

Это состояние, когда тебя бросает то в жар, то в холод. Когда ты готов на немыслимые поступки, но при этом страшно боишься опозориться. Когда одно, пусть и случайное, прикосновение заряжает тебя энергией на неделю вперёд. Когда одно, пусть и случайное, слово способно ранить сильнее, чем выстрел из дробовика в упор. В общем, всё то, что взрослые снисходительно называют «молодёжь», «гормоны» и «перебесятся». Но кто вообще слушает этих взрослых? Какой вообще от них толк, если на вопрос о первой любви они способны только ностальгически закатывать глаза и рассказывать занудные истории из своей молодости? Хуже только «выкинь эту дурь из головы» и «а я в твои годы уже…».

Объектом любви Саймона стала одноклассница Леночка, жившая в соседнем подъезде. Года три назад её семья въехала в одну из пустующих квартир в соседнем подъезде, а потому неудивительно, что они оказались в одной школе. Поначалу юный мут не обращал на девчонку никакого внимания, хоть они нередко оказывались в одной компании. Более того, Ленка его изрядно раздражала, как и её острый язычок. Имея на всё собственное мнение, она нередко вставала против коллектива, а своими подколками была способна вывести из себя даже дерево. Этому, кстати, было реальное подтверждение. Как-то Леночка заявила, что по деревьям лазают только обезьяны и вообще, эту старую липу давно пора спилить, после чего ей на голову упала сухая ветка, набив шишку. Саймон тогда ржал так, что навернулся с этой самой липы, благо сидел не высоко. В больницу, правда, их отвезли обоих…

В общем, девчонка была ещё той занозой в заднице. Но недавно всё почему-то резко изменилось. Теперь при виде этой Леночки у него возникало желание не отвесить ей щелбан или подзатыльник, а какая-то нездоровая необходимость прикоснуться или даже обнять. Еще хотелось смотреть на неё хотя бы часовшестнадцать в сутки. А еще лучше — все двадцать четыре. Поэтому всё то время, пока девчонка находилась вне поля его зрения, Саймон томился и страдал, прокручивая в голове различные варианты завоевания возлюбленной. К примеру, защитить её от хулиганов, спасти из охваченного огнём дома или хотя бы просто подойти, небрежно бросив: «Привет. Как дела?».

К сожалению, все его фантазии так и оставались фантазиями. Хулиганы на Леночку не нападали, квартира не загоралась, а просто подойти банально не хватало духа. Главным образом потому, что незаметно для него девушка изменилась не только фигурой, но и характером. Внешне изменения смотрелись очень даже. Угловатая детская фигурка округлилась, значительно прибавив в груди и чуть меньше — ниже талии. Сама талия стала может и не осиной, но близкой к этому, выгодно подчёркивая достоинства выше и ниже. Огромные, чуть раскосые глаза, пухлые губы, которые она так очаровательно прикусывала, пышные тёмные волосы, развевающиеся от малейшего ветерка. Вкупе с её новой манерой одеваться, всё это привлекало внимание

не только сверстников, но и мужчин постарше.

А вот внутренние изменения у Леночки были гораздо хуже. Во-первых, к Саймону она все еще обращалась детским прозвищем «Горилла». Это в тех редких случаях, когда она вообще теперь к нему обращалась. Потому что сама она переключила внимание на более зрелых и опытных представителей мужского пола, лет, эдак, от шестнадцати и выше. Во-вторых, что ещё хуже, эти самые представители тоже стали обращать на неё внимание. Причём это были ребята не самого высокого морального облика, а проще говоря — «плохие парни». Те, что курят, пьют, носят в кармане ножик и готовы накостылять любому, кто не так посмотрит в их сторону.

После долгих размышлений, Саймон принял волевое решение доказать Леночке, что тоже повзрослел. Физическими данными природа не обделила, спасибо папе, так что вопрос «накостылять» отпадал сам собой. Ножик у него был, и не один даже. Красиво крутить его в руке и с крутым видом подрезать ногти умел вообще любой подросток в городе. Оставались пункты «курить» и «пить». С «пить» юный мутант решил пока повременить — тема была весьма опасная и щекотливая. Мало того, что можно огрести на орехи от предков, так еще вместо повышения собственной крутости можно легко добиться обратного результата. К примеру, их общий одноклассник Васька стащил как-то у родаков бутылку водки и на спор употребил её в одно лицо. Картины того, что он вытворял после этого, до сих пор вызывали у Саймона чувство испанского стыда — заснувший в луже собственной блевотины парень была самой приличной из них.

Поэтому для начала было решено научиться курить. В качестве средства куплено две пачки сигарет, в качестве места выбран чердак дома. Здесь редко кто бывал, а вентиляционные окошки позволяли быстро избавиться от улик, в отличие от того же подвала. И что немаловажно, здесь можно было отрабатывать крутые позы без риска, что тебя засмеют.

В данный момент Саймон отрабатывал позу «я подпираю стену и мне начхать на всех». Достав сигарету из пачки, он зажал её в уголке рта и небрежным жестом прикурил от цилиндрика электроприкуривателя. Конечно, для полного шика нужна была газовая, а еще лучше — бензиновая зажигалка, но это было недешёвое удовольствие. Первая затяжка! Голова закружилась от прилетевшего невидимого удара, горло сдавило спазмом, но в этот раз кашель удалось сдержать. Это была несомненная победа!

— Предки тебя убьют.

Чисто на рефлексах подросток скинул сигарету, успев на развороте наступить на неё ногой, и встретился глазами с младшим братом, который умудрился подкрасться совершенно бесшумно. Что было немного удивительно, Дэвид хоть и был младше на два года, но по габаритам Саймону почти не уступал.

— А ты меня сдай! — огрызнулся старший брат.

— Да я вообще могила! — хмыкнул Дэвид. — А вот насчет неё — не уверен.

Из-за спины мальчика выступил маленький белокурый ангел, разве что без крыльев.

— Килограмм конфет! — звонко заявила она, а потом, на мгновенье задумавшись, добавила: — Шоколадных. В неделю.

— Что? — ошалело моргнул Саймон.

— Килограмм конфет и я никому не скажу, что ты куришь, пьёшь и ругаешься плохими словами.

— А если я тебе сейчас по жопе настучу? — буркнул подросток, угрожающе глядя на младшую сестру.

— Тогда я скажу родителям, что ты еще и дерешься, — дерзко ответила та, даже не пытаясь спрятаться за спину Дэвида. — И тебя выпорют! И оставят дома на месяц. Или два!