В чертогах Подкаменной Тунгуски
Шрифт:
В ожидании интересной встречи я сжимал в руках кинокамеру.
— Да вот, кажется, ждут меня старые приятели! — воскликнул радостно Губенко.
На песчаной отмели неподвижно сидели большие черные птицы. Я приложился к окуляру киноаппарата, используя телеобъектив как бинокль. Действительно, глухари! Их было штук семнадцать. Все они настороженно следили за нашим караваном. Это было удивительное зрелище.
— Снимайте, пока наши не открыли пальбу, — сказал Григорий.
Я оглянулся на караван. Сплавщики уже суетились на илимках,
— Это что, — сказал Григорий, — Бывает, соберется тут штук до тридцати. Как стадо черных баранов!
На левом берегу из-за поворота показалась одинокая изба.
— А вот и жилье старика Щеголева. Старовером его называют.
От избы к реке спускался стройный человек с большой бородой, с выправкой военного. Григорий, кивнув на него, сказал:
— Смотрите, какой идет молодец. А ведь ему почти семьдесят!
Губенко включил сирену и стал разворачивать караван для причала. На гудок из избы вышли еще двое: пожилая женщина и девушка.
Катер приткнулся к берегу, к тому месту, где у воды стоял бородач.
— Привет, старина!
— Здравствуй, Гриша. Чем порадуешь?
— Да вот, на год продуктов тебе привез.
— Давно ждем.
— Весь караван для тебя. Буржуем жить будешь!
Старик усмехнулся, обнажив удивительно сохранившиеся зубы. Теперь я мог рассмотреть этого таежного исполина. Ростом он был с нашего Григория, плечист, строен. Ни следа старческой полноты и обрюзглости. Здоровьем веяло от этого пожилого человека.
— С дороги-то надо сперва в избу зайти, — сказал он Григорию.
— Нет, старина, сначала выгрузим товары.
Вся команда принялась за дело. Вскоре на берегу выросли штабеля ящиков с порохом, дробью, патронами, мылом, солью. Рядом — мешки с мукой, сахаром, крупами.
Когда разгрузка илимок была закончена, старик Щеголев снова обратился к Григорию:
— Пошли в избу, Гриша. Приглашай своих приятелей.
Все направились к дому. На пороге нас приветливо встречали старушка, два рослых сына, тоже с бородками, и восемнадцатилетняя дочь старика.
В доме было просторно и опрятно. Вдоль стен стояло несколько кроватей с высокими башнями из подушек. В одном из углов висели иконы, украшенные расшитыми полотенцами. На большом столе у стены надрывался музыкой приемник. Старик почему-то поспешно выключил его.
Посреди жилья помещалась массивная русская печь с лежанкой и полатями. Огромной пастью зияло черное отверстие печи; в нем толпились массивные чугунки.
Нас посадили за стол. Старик со старухой засуетились. Бородач усердно расставлял стаканы.
— Брашонки испейте с устатку.
На редкость вкусное и приятное питье было принято с восторгом. Щеголев
— Брашонку-то вы, ребята, пейте вволю, нам потчевать, кроме вас, больше некого.
Я с удивлением смотрел на старика и думал: откуда столько здоровья у этого старого человека?
Сурова сибирская природа, но сильных духом людей она делает еще крепче и здоровее. Живет этот семидесятилетний человек в таежной глуши, к его услугам чистая горная вода, не отравленный ничем лесной воздух. Грибы и ягоды его семья заготовляет бочками, кедровые орехи — мешками.
Здесь же, рядом с домом, луга с сочной травой для домашних животных. А в тайге дичь, зверье — сколько хочешь. В реке — самая ценная рыба: ленки, таймени, хариусы, сиги, тугунки.
— Земля-то, наша матушка, жирная. Эко место, сколько растет тут всякого добра, — говорит Щеголев.
У Щеголева шесть взрослых сыновей и не перечесть внуков. Эта семья, видимо, не чувствует себя оторванной от жизни. Благодаря радиоприемнику она в курсе событий, происходящих в стране и в мире. Музыка всегда звучит в этой избе. Охотники иногда посещают ее и находят здесь приют. Караваны, везущие весной грузы в Ванавару, тоже останавливаются здесь.
Обитателей таких домиков в таежной глуши называют кержаками, староверами, старообрядцами. Возможно, еще многие из них верят в бога — это их дело. Не это главное. Живя в отдаленных частях тайги, они прекрасно изучили свои глухие районы, давно освоили охотничьи угодья, и теперь они активные поставщики ценной пушнины, ягод, кедровых орехов, Поэтому государство помогает им, снабжает всем необходимым.
Кроме того, многие из староверов помогают геологам находить полезные ископаемые в самых сокровенных таежных уголках. Они прекрасные проводники и следопыты, участники многих экспедиций.
После двух-трех выпитых стаканов Губенко встал из-за стола:
— Братва, пора плыть дальше.
Сплавщики с заметным трудом поднялись со своих стульев, слегка покачиваясь, вышли из избы.
— Вот так брашонка! — сказал Григорий.
— Ну, сидеть нам опять на камне! — пошутил кто-то. — Вельминский порог на носу!
Провожать наш караван вышла вся семья во главе с бородатым хозяином. Дочь старика, с длинными косами, в небрежно накинутом на голову платочке и цветастом платье, застенчиво поглядывала на наших парней. Те также, стесняясь, украдкой бросали на нее взгляды.
Сердечное прощание — и мы отплыли. Скоро одинокая изба, со стоящими на берегу ее обитателями, скрылась за поворотом реки.
Перед Вельминским порогом мы снова причалили к берегу. Гриша Губенко отправился обследовать фарватер. За ним следовал Лука. Не вытерпел и я: решил поучиться у сплавщиков. По руслу торчали камни, но по средней части порога, где довольно хороший слив, можно, пожалуй, провести караван.
Снова трепетное чувство перед возможной опасностью; караван стремительно проносится по сливу.