В чужой стране
Шрифт:
Когда Шукшин нашел первый взвод, солнце уже выкатывалось из-за леса. Партизаны сидели в молодом сосняке, у костра. Взвод завтракал: прямо на земле кучками лежали помидоры, огурцы, ломти хлеба, перед каждым стояла банка консервов. Взглянув на партизан, Шукшин сразу понял, что они были где-то далеко и только что вернулись. Одежда и обувь на людях мокрая, у, командира взвода Базунова перебинтована голова. Тюрморезов держит на повязке левую руку. Среди партизан Жеф, Гертруда и еще несколько бельгийцев.
— Где
— За Элленом. Колонна с продовольствием шла…
— Расколотили?
— Почти всю… Тельных около Опутры перехватил, легковую машину. Какой-то чин ехал, эсэсовец, с двумя офицерами.
— Взяли?
— Нет, уничтожили. Сопротивлялись. А мы взяли пятерых… — Тюрморезов осторожно поправил повязку, прижал раненую руку к груди. — Тельных ушел со своей группой в Ваторлос. Минируют дорогу.
— А где Трефилов?
— Пленных допрашивает. Да вот он…
Трефилов шел, сердито раздвигая ветки, лицо его было усталым и озабоченным.
— Ну, что они говорят? — спросил Шукшин.
— Союзники прорвались справа. Вражеские колонны поворачивают сюда, на Ротэм. — Трефилов присел к костру, налил в кружку кипятку. — Что нового у Мадесто? Все еще надеется, что ему сбросят оружие? Черта с два они сбросят! — Трефилов резко повернул голову к Шукшину. — Надо действовать, ждать больше нельзя! Сейчас идут небольшие колонны, тылы. Надо немедленно двинуть на дороги боевые группы, захватывать оружие, боеприпасы. С патронами совсем плохо…
— Да, медлить нельзя! — согласился Шукшин.
— Я сам пойду с группой, — продолжал Трефилов, горячась. — Мною людей не надо. Человек двенадцать покрепче — и все. Чалов со мной пойдет, Дубровский, Поярков, Глаголев… Ну, и Солодилов. Если придется разделиться на две группы, так он одну возглавит.
Леонид Солодилов вырвался из лагеря только месяц назад, перед самой отправкой военнопленных в Германию, но он уже снискал в отряде славу отважного партизана.
Шукшин вынул из внутреннего кармана пиджака небольшую карту провинции Лимбург, расстелил ее на земле.
— Мы пошлем пять-шесть групп, а возможно, и больше. Одну сформирует Трис. Четыре или пять групп пошлет Мадесто, у него людей много. Я сейчас пойду к нему, думаю, что договоримся… Давайте решим, куда высылать группы.
Как только маршруты групп были определены, Шукшин поднялся. Обращаясь к Тюрморезову, сказал:
— Ты пойдешь со мной, Михаил Христофорович. От Мадесто направимся во второй взвод. Придется тебе командовать вторым взводом. Эх, Марченко, Марченко! Как он нужен сейчас…
— Хорошо, пойдем… — Тюрморезов, придерживая раненую руку, поднялся.
В глубине леса, на полянках и вокруг небольшого озера, блестевшего на дне котловины, группами сидели бельгийцы. Тут и там дымили костры.
Когда Шукшин и Тюрморезов
Шукшин вглядывался в лица бельгийцев и не узнавал их. Несколько дней назад он видел этих крестьян и шахтеров воодушевленными и полными решимости, они шли в леса с гордо поднятой головой. Теперь же перед ним проходили люди подавленные, с потупленными взорами. Казалось, они боятся взглянуть друг другу в глаза.
Шукшин хорошо понимал состояние этих людей: они чувствовали себя виноватыми. Их товарищи, имеющие оружие, находятся далеко впереди, в засадах, а они сидят здесь в глубине леса без всякого дела, да им еще привозят обед…
— Камерад Констан! — окликнул Шукшина коренастый, розовощекий старик. В одной руке он держал объемистый термос, а другой опирался на толстую суковатую трость. Шукшин, узнав в старике Густава — богатого крестьянина из Нерутры, с удовлетворением подумал: «И ты здесь, старик! Молодчина!»
— Ну как, отец, как вы тут?
— А, что говорить! Сидим тут, а что сидим, я спрашиваю? Обещали оружие, а где оно? — старик глянул на небо и, подняв свою тяжелую трость, зло потряс ею. — Смерло нонтэ джу!.. Мерзавцы паршивые!
Узнав, что пришли русские партизаны, бельгийцы мгновенно их окружили. Обед был забыт.
— Камерад, что нам делать? Долго мы будем так сидеть? Где оружие, которое нам обещали? — кричали в толпе.
— Я думаю, что мы не получим оружия, — сказал Шукшин. — А без оружия сидеть здесь нельзя. Будут только напрасные жертвы.
— Мы пришли драться с бошами, камерад! Мы не уйдем отсюда! — раздались гневные возгласы.
— Если вы хотите драться с врагом, так надо добывать оружие. У врага есть и автоматы, и пулеметы, и патроны. Надо отнимать оружие! — Шукшин расстегнул пиджак, показал на пистолеты, которые были у него за поясом. — Нам этого не сбросили с самолетов. Мы взяли оружие у врага!
— И мы возьмем! Возьмем! — зашумели бельгийцы. — Довольно тут сидеть! Довольно!
— Партизаны вам помогут достать оружие, друзья, — пообещал Шукшин. — Мы поделимся с вами последним…
Когда они вышли из котловины, Тюрморезов сказал с горечью:
— Плохо дело. Весь лес забит людьми. В бою они нам будут только мешать. Не лучше ли отправить их по домам?
— Нет, Михаил Христофорович, они не уйдут. Если бы удалось вооружить хоть половину этих людей! Мы должны им помочь…