В день черной звезды. Сборник стихов
Шрифт:
Истинно – Гоморру и Содом,
Не приемля ветхости в завете,
«Укрепил» завет своим «трудом»….
Стала ядовитою бумага
Для свободно мысливших людей,
За щетиной ржавого ГУЛАГа
Превратила в робких лошадей.
И на этих «лошадях» двуногих
Строил сатана «социализм»
Для людей покорных и убогих,
Прославлявших высший эгоизм.
Славивших погромы и расстрелы,
Жизнь других не ставивших ни в грош.
Но ценивших выше форм
Благо небывалое калош.
Потому в запасниках держали
Обувь из резины, страх и ложь…
И от страха в Судный день дрожали,
Тоже погибая ни за грош…
За старье Старьевщик деньги платит,
Но хранят калоши, словно встарь…
Видно, ждут, а вдруг опять накатит
На страну… не гном, но все же тварь…
Что – то наподобие вампира,
Жадное до крови и до слез,
И подмяв 1/6 мира,
Пропоет про братский симбиоз.
* * *
Неизменны застывшие кариатиды,
Словно вечности и неподвижности знак.
Но таинственный голос живой Атлантиды
С неподвижностью жизни не свяжешь никак.
А сама неподвижность горда, как основа,
Как могучий хребет располневшей страны.
Неподвижность – могущество! – снова и снова
Мне внушает «Неправда» с лицом сатаны.
Только стоит хоть шаг сделать кариатиду,
Рухнет старое здание, в коем живем,
«Галограмма» души вспомнит про Атлантиду,
Что под воду ушла безвозвратно, живьем.
Напугали страну, и застыла от страха,
Словно смелых и вольных сковал паралич.
И, взойдя выше тронов Яхве и Аллаха,
В облаках и над ними витает… Ильич.
Он один – весь движение мысли и тела,
Он один – за ЦК… За Совет и страну
Говорит, говорит, но не делает дела,
Забавляя неправдой речей сатану.
Неизменны застывшие кариатиды,
Словно вечности и неподвижности знак…
Но кричат в «галограммах» сердец Атлантиды
С неподвижностью той не свыкаясь никак.
1978 год.
В.Шаламову.
* * *
Обрывки снега, словно белой ваты,
На прошлогодней, охристой траве,
Как на изодранном солдатском рукаве,
Еще бедою мартовской чреваты.
Весенняя, начальная пора,
Опасная, нестойкая погода!
–
Еще вчера ты звался – враг народа, -
И выходил, сутулясь, со двора.
Сегодня ты подвижник и герой,
За правду и Отечество страдалец.
И хоть карман с протертою дырой,
Есть, есть в душе немалый капиталец.
Накоплен в магаданских лагерях,
На приисках
На раскорчевке судеб и коряг
Средь страха и всеобщего обмана.
Не веруя в великого вождя,
Вы постигали высшее начало,
И с каплями весеннего дождя
Сердца стучали: все начнем сначала…
Но лагерную жизнь не зачеркнуть,
Обиды боль не залечить вовеки…
Свободы всей душою зачерпнуть,
И не поверить, опуская веки,
Скрывая под ресницами глаза,
Ослепшие в забоях Сусумана….
Идет весна, гремит ее гроза,
А в сердце боль – не вышло бы обмана!
1985 год
* * *
Нас память возвращает в хмурый день,
Когда до душ добралась жизни слякоть.
И шамкал пень: «Я гениальный пень!»…
И умиленным пням хотелось плакать.
Настала их трухлявая пора.
Ни слова больше – резвым и зеленым…
Лишь та кора, что старая кора!
–
Ей лучше знать, – что надобно влюбленным,
В чем счастье, какова его цена…
У пней на все свои соображенья…
Мир, значит, мир. Война? Ну, что ж – война…
Эй, резвые, зеленые, – в сраженья!
1985 год.
* * *
Жизнь в кредит! – как будто бы издевка:
Униженья, оскорбленья, смех…
Видно, вправду, – божья та коровка
На моей земле счастливей всех.
* * *
Убивают не люди,
а жестокие нравы…
Трижды прокляты будете,
После станете правы…
* * *
Не отрекайтесь от идей,
Когда идеи справедливы,
Но бойтесь маленьких людей,
Что словно крысы, суетливы
И кровожадны в Судный час…
Вы их прощали и жалели,
Они ж не пожалеют вас,
Сожрут, чтоб мысли не ржавели…
Сожрут, чтоб ваш свободный дух
Не нарушал законов стойла,
Не принижал значенье пойла,
С которым род людской опух.
Сомнения
(Из протокола допроса)
Конная милиция, не ходи по мне!
Фронтовые раны на моей спине…
Фронтовая память в жутких снах кричит,
А хмельной ГэБэшник, словно пес, рычит.
Для чего служивому нужно из меня
Выдавить неправду с помощью огня?
Почему медали сорваны с груди?
Почему лишь пытки светят впереди?..
Господи, помилуй! Я не виноват!