В день пятый
Шрифт:
— Нет, — ответил Томас. — Но я уверен в том, что он причастен к главной загадке, в центре которой мой брат.
— Сегодня отец Пьетро обходит больных прихожан, — сказала сестра Роберта. — В обитель он вернется не раньше шести. Давайте прервемся на часик, все хорошенько обдумаем, затем отправимся к нему.
Томас долго смотрел на ее бледное круглое лицо и серьезные глаза. В конце концов Найт пришел к выводу, что ему действительно нужно время, чтобы разобраться в том, что он узнал.
— Что вы предлагаете?
— Мы сойдем на станции Эрколано, — не скрывая восторга, сказала сестра Роберта. —
В кои-то веки она дала ему возможность просто сидеть и думать. Пока поезд мчался по берегу моря, покрытому черным песком, монахиня достала из кармана на рукаве рясы серебристый сотовый телефон, при виде которого Томас удивленно поднял брови.
— Ой, — игриво отмахнулась сестра Роберта. — Теперь мы все такие современные.
Томас усмехнулся.
— Алло, — сказала она, затем беззвучно зашевелила губами: — Отец Джованни.
Назвав себя, монахиня задала несколько вопросов, пусть с запинкой, но на вполне сносном итальянском. Ответы, по-видимому, ее удовлетворили.
— Что все это значит? — спросил Томас.
— Подождите — и сами увидите, — по-детски улыбнулась сестра Роберта.
Сюрприз ожидал их на улице у вокзала Эрколано: белый двухдверный «фиат», взятый напрокат.
— Мы должны вернуть его в семь вечера, значит, у нас есть два с половиной часа, — сказала сестра Роберта, довольная своим замыслом. — Я ждала этого с тех самых пор, как приехала сюда.
— Чего?
— Возможности посетить причину всех этих бед, — ответила сестра Роберта так, словно это было очевидно.
У Томаса стиснуло сердце. О чем она говорит? Что может знать?
— Везувий! — воскликнула монахиня, увидев его недоуменное лицо. — Вулкан!
— Вот как, — пробормотал Томас. — Этих бед.
Взяв ключи, сестра Роберта покачала головой и усмехнулась, поражаясь его тугодумию.
Она оказалась на удивление хорошим водителем, и весьма кстати, поскольку дорога была узкой и коварной, а как только начался подъем на гору, стала просто опасной. Сестра Роберта откровенно наслаждалась крутыми поворотами и громко сигналила, скользя вдоль самого обрыва правым краем машины, где как раз сидел Томас. Найту же все это быстро надоело, и через десять минут его начало тошнить. Дважды «фиат» впритирку расходился с громоздкими автобусами, спускающимися по трассе. Мимо с совершенно немыслимой скоростью постоянно проносились другие машины.
— Ого! — воскликнула сестра Роберта, когда из-за поворота навстречу им выскочил крошечный белый микроавтобус, пронесся в каких-нибудь дюймах от них и помчался дальше в направлении города, ничуть не сбавляя скорости. — Вот это да!
Похоже, она получала от всего этого огромное наслаждение. Уставившись на багровый конус вулкана, виднеющийся над линией деревьев, Томас старался не обращать внимания на петляющую дорогу.
Когда они наконец добрались до стоянки, усыпанной розовато-бурым щебнем, Найт постоял несколько минут, глядя поверх деревьев на сверкающую
— Пошли! — окликнула его сестра Роберта таким тоном, словно отдавала команду отряду бойскаутов.
Уныло оглянувшись вокруг, Томас поднялся на ноги. До кратера было еще очень далеко.
— Теперь мы пойдем пешком, — сказала монахиня, как будто речь шла о чем-то замечательном.
Она решительно двинулась вперед в лучах клонящегося к горизонту солнца. Распятие у нее на шее раскачивалось с каждым твердым шагом сандалий, слабо позвякивающих пряжками.
У входа на пешеходную тропу стояли ворота. Большинство туристов спускалось вниз. Худая женщина у турникета взглянула на часы.
— Прямиком вверх и вниз. Не больше пятнадцати минут у кратера, — сказала она, отрывая от рулона билеты.
В нескольких ярдах за воротами тропа круто взяла вверх.
«Да, это будет не увеселительная прогулка», — устало подумал Томас, ноги у которого уже болели от целого дня непрерывной ходьбы.
Наверное, ему не следовало соглашаться, однако в глубине души он хотел посмотреть на вулкан. Как правильно подметила сестра Роберта, именно Везувий находился в самом сердце истории Помпеев и Геркуланума, небольших городов, которые иначе жили бы и дальше своей жизнью и были бы забыты.
Прямая тропа, вырубленная в камне и пепле склона горы, с открытой стороны была огорожена деревянными перилами. На самом верху деревьев не было. Вершина оказалась гладкой и безликой, если не считать лежащих кое-где глыб из той же самой пористой породы, выброшенной из кратера. Томас ожидал, что камень будет серым, однако доминировали бурый, розовый и фиолетовый цвета. Скалы, зернистые, словно хлебный мякиш, были пронизаны пустотами. Тут и там зеленели пятна лишайника и скудные клочки травы, но, в отличие от густых зарослей на плодородных почвах подножия горы, здесь растительности было совсем мало. Вершина представляла собой голую, безжизненную пустыню, обладающую собственной дикой красотой.
Все уже направлялись домой. Мимо непринужденно пробежала группа итальянских подростков, но остальные туристы, в основном не местные, многим из которых было уже лет пятьдесят, а то и шестьдесят, выглядели измученными. Пропустив сестру Роберту вперед, Томас устало брел вверх, время от времени оглядываясь. Наверное, они были последними, кого пропустили к кратеру.
Им потребовалось двадцать минут, чтобы добраться до вершины. Маленький киоск, торговавший прохладительными напитками и открытками, уже закрылся. Кроме них, здесь больше почти никого не было. С внутренней стороны тропы зазубренные обломки, обозначающие край кратера, кое-где прерывались местами, и только одна чугунная цепь отделяла туристов от зияющей пустоты. Томас осторожно заглянул вниз, сам не зная, что ожидал там увидеть, и обнаружил огромную конусообразную вмятину из крошечных камней. По краям виднелись треснувшие и расколотые скалы, обожженные в черный и белый цвета, с виду прочные, как кремень, но не выдержавшие напора подземных сил. Из стен кратера повсюду вырывались ленивые струйки дыма, но середина конуса казалась спокойной и застывшей. Жара не чувствовалась, в воздухе ощущался лишь слабый едкий привкус серы.