В долине Лотосов
Шрифт:
По утрам над главной улицей Лотосов часто стоял туман. Не слышно было ни лая собак, ни крика петухов, люди тоже еще спали. Цинь Шутянь с бамбуковым веником в руках стучал в окно Ху Юйинь, и они встречались самыми первыми. Иногда они останавливались у ворот бывшего постоялого двора и обменивались несколькими приветливыми фразами:
– А ты рано встаешь, брат! Всегда первый меня будишь…
– А ты ведь младше меня на десять с лишним лет, вот и спишь слаще.
– А ты, видать, не очень хорошо сегодня спал?
– Я-то? Да, у меня иногда бывает бессонница –
– И что же ты делаешь ночью, когда не спишь?
– Напеваю песни из свадебных «Посиделок»…
Когда Цинь Шутянь однажды сказал такое, они оба замолчали, потому что свадебные «Посиделки» были связаны для них с неприятными воспоминаниями. Но вообще-то ежедневные утренние встречи стали совершенно неотъемлемой частью их печальной жизни. Если один из них почему-либо не выходил мести улицу, другой очень волновался, как будто у него отнимали что-то чрезвычайно важное. Не смея нарушать приказа, он молча подметал всю улицу, а потом шел и разузнавал, в чем дело. На следующее утро, встречаясь, они улыбались друг другу особенно приветливо.
В это утро опять был туман. Они начали подметать с середины улицы и шли к концам, слышался только шелест бамбуковых листьев по каменным плитам… У ворот сельпо Цинь Шутянь решил передохнуть, прислонился к стене. Вдруг в переулке раздался скрип двери. Цинь выглянул из-за угла и увидел, что из боковой двери сельпо выскользнула коренастая фигура. «Вор!» – первым делом подумал Цинь, но тут же понял, что не прав, потому что в руках у человека ничего не было. Цинь Шутянь очень удивился и широко раскрытыми глазами долго следил за тем, как таинственная фигура исчезает в тумане. Он помнил, что работники сельпо живут на заднем дворе, а здесь обитает одна Ли Госян. Фигура беглеца показалась ему знакомой. Что же за этим кроется? Он не закричал, не посмел закричать, но днем снова подходил к сельпо и не услышал, чтобы там что-нибудь пропало.
На следующее утро тумана не было. Оставив Ху Юйинь на другом конце улицы, Цинь Шутянь пришел на прежнее место, но придвинулся поближе. Вскоре дверь опять заскрипела, и из нее выскользнул все тот же мужчина. На этот раз Цинь Шутянь ясно разглядел его и чуть не задохнулся от удивления. Теперь он тем более не посмел закричать, так как опасность была слишком велика, но, в конце концов, «пока человек живет, его сердце не умирает» – он отправился к Ху Юйинь и, подметая рядом, поведал ей на ушко свою тайну. Потом с опаской добавил:
– Смотри, ни в коем случае никому этого не рассказывай! Соседи с этим делом не сладят, так что нам лучше притвориться, будто мы ослепли. К тому же ты знаешь, в каком мы положении…
– Это он?
– Да.
– А к кому он ходил?
– К ней!
– «Он», «она», «к ней» – ничего не поймешь! – Ху Юйинь развеселилась и даже порозовела. – Черт колючий! Ты, пока говорил, все уши мне исколол. Надо ж хоть иногда бриться!
– Ах да, извини! Обязательно побреюсь, теперь каждый день буду бриться…
Они впервые стояли так близко друг от друга: лицо в лицо, глаза в глаза.
Через несколько дней Цинь Шутянь придумал один хитроумный план и поделился им с Ху Юйинь. Она только усмехнулась и сказала: «Как хочешь!» Впервые нарушив правило, они начали
Упавший еще несколько раз попробовал подняться, но не смог – видно, сломал себе что-нибудь. Цинь Шутянь сначала испугался, а потом подумал, что это отличный случай хоть немного искупить свою вину, и зашептал Ху Юйинь па ухо, чтобы она как ни в чем не бывало шла подметать улицу. На этот раз он был чисто выбрит и уже не колол ее своей щетиной. Ху Юйинь отпихнула его от себя, но послушалась и пошла подметать.
Цинь Шутянь на цыпочках вернулся на середину главной улицы и вдруг, как будто что-то заметив, побежал к сельпо с криками:
– Кто это? Кто это? Боже, это секретарь Ван! Как вы умудрились споткнуться здесь? Вставайте скорее!
– Это все из-за вас, вредители! Так улицу подметаете! Коровы на ваших глазах кладут кучи на мостовой, а вы даже не замечаете! – злобно ворчал Ван Цюшэ, усаживаясь на плите. Он был весь в навозе и страшно вонял, но не решался поднять голос.
– Я виноват, я очень виноват! Гражданин секретарь, давайте я вам помогу! – Цинь Шутянь дернул Ван Цюшэ за ногу, застрявшую в щели между каменными плитами.
– Ой, тише, ты убьешь меня! Я, видно, вывихнул ногу! – Ван Цюшэ аж вспотел от боли.
Тогда Цинь Шутянь, не боясь грязи и вони, осторожно приподнял секретаря и перенес его на порог.
– Что будем делать, гражданин секретарь? Домой вас нести или в больницу? – заботливо спросил он.
– Домой, только домой! Ох… Ты уж на этот раз постарайся, Помешанный, отнеси меня на спине, а я тебе еще пригожусь… Ох! – Ван Цюшэ было очень трудно сдерживаться, но он по-прежнему не смел говорить громко, боясь разбудить всю улицу.
Цинь Шутянь взвалил его на спину и пошел. Секретарь, откормленный за время своих лекционных странствий, показался ему тяжелым, как бык, – не мудрено, что тот каждую ночь выбирался из загона и щипал травку на стороне.
– Гражданин секретарь, вы сегодня встали слишком рано, вот вам и не повезло. Наверное, привидение встретили…
– Поменьше болтай и иди скорее! А то люди увидят, что вредитель несет секретаря, и это дурно повлияет на них… Да, еще принеси мне с гор каких-нибудь травок для лечения вывихов и переломов!