В долине Маленьких Зайчиков
Шрифт:
– Я всегда рад, – пробормотал пристыженный Праву.
– Я не про лекции и прочее, хотя это тоже нужно, – пояснил Ринтытегин. – Ты образованнее всех нас – с тебя и спрос больше. Ты поступил сейчас в новый университет – университет жизни, и если пройдешь его с честью, из тебя выйдет настоящий человек, коммунист в полном смысле этого слова. Может, конечно, я неудачно тебя подталкивал к тому, чтобы ты не столько гордился своим дипломом, сколько продолжал учиться у жизни… А что касается стойбища Локэ, – проговорил он загадочно, – то я припас одно секретное
В стойбище Локэ отправились пешком. Ринтытегин нес портативную палатку на трех человек, Коравье – продукты, Праву – примус и керосин. Володькин, как наиболее слабый, шел налегке, с фотоаппаратом и лампой-вспышкой; доктор Наташа несла свой обычный черный чемоданчик.
Сначала шли вдоль трассы будущей автомобильной дороги. Коравье едва узнавал знакомые места. Мощные бульдозеры разворотили землю. Кругом раскинуты большие палатки, пылают костры.
В конце первого дня путники с перевала увидели строящийся комбинат. Праву охватило странное чувство. В голове не укладывалось, что всего лишь в двух днях пешего пути отсюда люди живут в далеком прошлом, среди них нет ни одного грамотного человека, а самым мудрым считается шаман…
Над долиной высились стрелы башенных кранов, тарахтели моторы лебедок, трещали пневматические перфораторы, вгрызаясь в вечную мерзлоту. Заметно обозначились над землей будущие корпуса обогатительной фабрики. Гора Мэйнытин сотрясалась от взрывов.
Пока Праву и Ринтытегин договаривались с начальником строительства о продаже комбинату оленьего мяса, Коравье бродил по улицам нового поселка. Строители окликали его, угощали папиросами, а он ничего не мог произнести в ответ: не решался говорить по-русски, хотя знал уже немало слов.
– Мэй, тумгытум! [11] – вдруг позвал голос.
Коравье несколько раз оглянулся. Кругом никого не было. Догадался посмотреть наверх и увидел высунувшуюся из кабины башенного крана голову.
– Микигыт? [12] – спросил Коравье.
– Не узнаешь?
– Как же тебя узнать? – ответил Коравье. – Ты там высоко, – у самого неба, а я стою на земле.
Крановщик спустился.
Коравье, пристально всмотревшись в него, узнал юношу, который первым весной пришел к ним в стойбище Локэ.
11
Мэй, тумгытум – товарищ, друг.
12
Микигыт? – Кто ты?
– Я Еттытегин. Разве ты меня забыл?
– Вот теперь-то я узнаю тебя! Ты сильно подрос и возмужал. Но там, на высоте, тебя, конечно, сразу не узнать, – сказал Коравье, оглядывая Еттытегина.
– Хочешь взобраться на кран? – предложил Вася.
– А можно?
– А почему нет? – важно ответил Еттытегин. – Я здесь главный.
– Ну, раз ты главный, я
По металлическим ступеням они поднялись в остекленную кабину башенного крана.
Коравье посмотрел вокруг.
Еттытегин следил за выражением его лица.
– Ну как, нравится? – спросил он.
– Много разворотили вы земли, – задумчиво сказал Коравье.
– Здесь будет первый промышленный город на Чукотке… Вот там видишь крышу-скелет? Растет дом для хорошего настроения. Дворец культуры! А здесь, под нами, дом в три этажа. Люди заживут друг над другом, у них будут ванны – металлические лохани, в которых они смогут мыть свое тело.
– А горячую воду возьмут из Гылмимыла? – спросил Коравье.
– Нет, до Гылмимыла трубы далеко тянуть. Сами будем делать горячую воду…
Пока Коравье с помощью Еттытегина знакомился с обликом будущего города, Ринтытегин и Праву сбились с нот, разыскивая его.
Они расспрашивали каждого встречного. Некоторые его видели, но куда он запропастился, никто не знал.
Ринтытегин предположил, что Коравье удрал в тундру.
– Испугался техники. Пока мы тут его ищем, он уже в стойбище Локэ грызет оленью ногу и посматривает на дорогу: скоро ли мы покажемся?
– Не забрался ли он в рудник? – беспокоился Праву.
– Не может быть, – успокаивал его начальник строительства Иван Николаевич Аникеев. – Там надежная охрана – идут взрывные работы.
Праву проходил мимо башенного крана, как вдруг над головой услышал голос Коравье:
– Смотри, где я!
– Как ты туда попал? – удивился Праву.
– Земляк тут у меня, – весело ответил Коравье. – Мой старый знакомый Еттытегин.
В это время высунулась голова Васи.
– Праву! – радостно закричал он. – И ты здесь?
– Мэркычгыргын! – выругался Ринтытегин, завидя крановщика. – Как тебе не стыдно? Пожилые люди вынуждены из-за тебя рыскать по всему поселку!
– Ну, положим, мой брат не такой еще пожилой! – огрызнулся Еттытегин.
– Вася! Спусти человека на землю! – крикнул Праву.
Коравье спустился и восхищенно объявил:
– Молодец мой друг! Такой молодой, а может управлять огромной машиной! Быть ему большим начальником!
Праву, скрывая нежность, смотрел на спускавшегося следом за Коравье младшего братишку. Праву привык видеть в нем школьника, нуждающегося в опеке старших, и теперешняя его самостоятельность немножко удивляла и вызывала гордость. Все же он слегка пожурил его и спросил:
– Как живешь?
– Видишь, на кране работаю, – с оттенком хвастовства ответил Еттытегин. – А ты все еще заведуешь красной ярангой?
– Заведую, – ответил Праву, не уловив в тоне вопроса скрытого упрека.
– Ты помнишь Лонлы?
– Помню, – Праву не понимал, зачем брату понадобилось упоминать заведующего красной ярангой из их родного села.
– Отец пишет, что он спился и сейчас сторожит мясной склад от собак, – сказал Еттытегин.
Теперь Праву догадался, в чем дело: брат недоволен его незначительным служебным положением.