В долине Маленьких Зайчиков
Шрифт:
Иногда во весь голос пел:
Не шей ты мне, матушка,Красный сарафан!Так я быстро выучился говорить по-русски, и меня даже иногда просили быть переводчиком. Однажды приехал какой-то начальник из района и говорил речь. Мне велели переводить. Он говорил долго и все повторял, что надо работать хорошо.
В заключение Кэлетэгин предложил:
– Давайте учить русскому языку Коравье и Инэнли! Я, конечно, не учитель, но разговору могу поучить.
– Что ж, – согласился Праву. – Это дело. Правда, пособий у нас нет.
– Да прямо по этой книге и будем учить, – Кэлетэгин кивнул на томик Пушкина. – Вспомним школьные уроки.
– Ладно. С завтрашнего дня и начнем. А сейчас ложитесь спать. Сегодня на дежурство пойду я.
Праву вышел из тракторного домика. Несмотря на поздний час, было светло, как в зимний полдень. Ночь отличалась ото дня только тем, что на землю спускалась какая-то особенная тишина, не похожая на тишину тундрового дня. Снег покрылся смерзшейся корочкой, и ноги с хрустом проваливались в него.
Праву начал круговой обход, зорко оглядывая окрестности. Некоторые олени имеют привычку откалываться от стада. На этот раз все было спокойно. Серое пятно стада заняло почти весь распадок. За невысоким перевалом паслись олени Нутэвэнтина.
Праву любил часы ночного дежурства. Дремала природа, не мешая спокойному течению мыслей, тишина лишь изредка нарушалась далеким гулом машин, идущих по новой шоссейной дороге.
Праву давно не был там – на дороге и в комбинате. Говорили, что строительство подходит к концу. Хотелось повидать и брата. Как-то он там? Вообще, надо признаться, по отношению к родным он ведет себя, по меньшей мере, непочтительно. Даже не сообщил о женитьбе. А на свадьбу надо было бы пригласить Васю…
На седловине хребта появились странные черные точки. Сердце у Праву на минуту остановилось. Он усмехнулся про себя: не хватало еще поверить в существование каких-то призраков в безлюдной тундре. В последнее время газеты писали о поисках снежного человека. Праву не верил в снежного человека и удивлялся, зачем так много сил и средств тратится на поиски. Праву просто давно знал его. Еще с детства запомнились чукотские легенды, описывающие жизнь тэрыкы – чукотских снежных людей. По сказаниям выходило, что гэрыкы – это люди побережья, унесенные во время промысла на льдине в море. Скитаясь в открытом океане, они теряют человеческий облик, ведут жизнь, достойную зверя, а не человека. Наконец несчастные высаживаются на землю где-нибудь в безлюдном месте. К этому времени от одежды не остается даже лохмотьев. Но природа не дает погибнуть бывшему человеку – у него вырастает шерсть, похожая на лахтачью. Ее вполне достаточно, чтобы защитить тэрыкы от холода. Тэрыкы обитают в горах и в прибрежной тундре, избегая общения с людьми. Они живут охотой, иногда нападают на оленьи стада. Тэрыкы стараются не делать вреда своим бывшим сородичам – людям… Один охотник даже едва не убил тэрыкы. Он подкрался к лежащему на льдине лахтаку. Зверь спал, спрятав голову между передними ластами. Охотника удивила эта необычная поза лахтака. Когда зверь поднял голову, охотник отчетливо увидел человеческие глаза. Они глядели с упреком. Охотник в смущении спрятал оружие и пустился в обратный путь, стараясь не оглядываться.
…Черные точки на седловине превратились в длинные темные пятна, движущиеся по снегу к распадку, где паслось стадо. Никакого сомнения не оставалось: это люди. У Праву мелькнула догадка,
В нетерпении Праву направился навстречу. Скоро можно было совершенно точно сказать, что это не оленеводы. Скорей всего русские. Трое. Но откуда они здесь? Дорога далеко, высоковольтная линия совсем в другой стороне. Последний лагерь в этих местах ликвидирован несколько лет назад…
Люди уверенно приближались, и Праву, вглядевшись, убедился, что не ошибся: это русские.
– Огненная вода! – закричал рыжеволосый высокий мужчина, едва только оказался на расстоянии голоса от Праву, и показал бутылку.
– Гым [27] Анчипера! – крикнул он.
Должно быть, этот человек рассчитывал на то, что бутылки и собственного имени достаточно, чтобы пастух понял, кто перед ним.
Праву подождал, пока пришельцы подойдут поближе, сдержанно поздоровался по-чукотски:
27
Гым – я.
– Етти.
– Вот-вот! – радостно закивал Анчипера. – Именно так. Как тебя зовут? Что-то никогда раньше не видел. Не из диких ли? Точно! Раз по-русски ни слова не знаешь. Нюхал когда-нибудь огненную воду? – Он сунул под нос Праву раскупоренное горлышко бутылки. – Не нюхал? Тогда ты совсем дикий… Ну ладно, как-нибудь договоримся.
Праву уже сообразил, в чем дело. Его приняли за жителя стойбища Локэ. Что ж, не удивительно. Он одет в такую же кухлянку, какую носят пастухи, на голове узкий малахай. Праву несколько дней не брился, и на подбородке отросло несколько длинных редких волос.
Анчипера кривлялся, как плохой цирковой клоун. Вытаскивал из-за пазухи то бутылку спирта, то стальной нож, то маленький изящный топорик, то пачку рафинада или табак…
– Олень нада! – коверкая слова, крикнул Анчипера. – Мяса нада, кушай-кушай нада!
– Язык нада! – добавил один из его спутников и высунул толстый красный язык.
Третий внимательно всмотрелся в непроницаемое лицо Праву и нерешительно произнес:
– Неужто не понимает?
– Поймет, – уверенно сказал Анчипера. – Они все так: сначала набивают себе цену, а потом дают резать оленей, сколько тебе нужно и каких хочешь… Дикий народ, как ни гони их в колхоз, ни соскребай с них грязь, нутра не переделаешь… Напрасно с ними нянчатся. Оставили бы их жить, как жили испокон веков…
Теперь Праву молчал не потому, что ему нравилось разыгрывать пришельцев. От ярости он не мог разжать зубы, пот выступил на лбу и скулах.
– Потеешь, дикарь? – добродушно усмехнулся Анчипера.
Праву не сдержался. Он даже не успел понять, откуда взялись у него эти слова. Никогда он не был приверженцем непристойной ругани и даже в мыслях краснел, когда грубое слово приходило на ум. Сейчас он обрушил на побледневшего Анчипера и его спутников поток отборнейшей брани. Появись перед ними настоящий снежный человек, они бы не были так удивлены. Ноги их будто приросли к снегу, словно примороженные. Они не могли сделать и шагу назад, пока Праву не умолк.
– Кто ты такой? – с удивлением спросил наконец один из спутников Анчиперы.
– Праву!
– Он! – почему-то шепотом произнес Анчипера, и лицо его искривилось. – Историк! – Неожиданно легко для своего грузного тела он быстро повернулся и бросился прочь. Спутники последовали за ним.
Праву повалился на снег и хохотал до тех пор, пока непрошеные гости не скрылись за седловиной.
Вот когда удалось увидеть этого Анциферова! Значит, он все еще работает на дороге и продолжает «промышлять» по оленеводческим бригадам.