В доспехах и с оружием
Шрифт:
Затем ее пристальный взгляд упал на маленькую, неописуемого вида дворнягу, наблюдавшую за ней весьма пристально из-под телеги. Разумеется неописуемая это было совсем не то слово, которое нужно было употребить. Описать ее было очень просто. Она выглядела как зловоние с мокрым носом.
«Гав, гав.» — со скукой пролаяла та. — «Гав, гав… гр-р, гр-р.»
Пес протрусил в переулок. Любимица оглянулась и последовала за ним. Оставшиеся стражники столпились вокруг Бодряка, который уже успокоился.
"Приведите ко мне Магистра Убийц! " — приказал он. «Немедленно!»
Юный Убийца попытался
"Ха-ха! Ваша форма для меня не страшна! " — сказал он.
Бодряк посмотрел на свой нагрудник, весь во вмятинах, и потертую кольчугу.
«Вы правы.» — сказал он. — «Эта форма никого не может испугать. Простите. Капрал Морковка и младший констебль Осколок, вперед!»
Убийца неожиданно ощутил, что ему застили солнечный свет.
«А теперь, как я полагаю, вы согласитесь.» — сказал Бодряк откуда-то из-за затмения. — «что эта форма устрашает.»
Убийца медленно кивнул. Он не спрашивал ни о чем. Обычно перед Гильдией не появлялись никакие стражники. Но каков будет общий итог? У него под изысканно сшитыми черными одеждами находилось не менее восемнадцати устройств для убийства людей, но он все более осознавал, что в руках у младшего констебля Осколка тоже оружие. И оно гораздо плотнее лежит у того в руках.
«Я, э-э, я пойду и позову Магистра, если позволите?»
— сказал Убийца.
Морковка наклонился к нему и с усмешкой сказал. — «Благодарю за сотрудничество.»
Любимица наблюдала за псом, а тот за ней. Она присела на корточки, когда тот сел и яростно почесал ухо.
Тщательно оглядевшись вокруг, чтобы быть уверенной, что их никто не видит, она пролаяла просьбу.
«Не лай.» — приказал тот.
«Ты можешь говорить?»
«Угу. Для этого не требуется большого ума.» — сказал пес. — «И не требуется большого ума, чтобы понять, кто ты есть на самом деле…»
Любимица бросила на него испуганный взгляд.
«В чем это проявляется?»
«Запах, милая. Ты разве не знаешь о наринах? От тебя на милю несет орфом, я сразу подумал, что один из них служит в Дозоре,?»
Любимица яростно погрозила ему пальцем.
«Если ты только гавкнешь кому-нибудь…»
Пес выглядел совершенно огорченным.
«Никто ничего не слышал.» — ответил он.
«Почему бы и нет?»
"Да потому, что все знают — собаки не умеют говорить.
Послушай, они слышат меня, но вот в чем незадача, они то думают, что только они думают и разговаривают." Маленький пес вздохнул. — «Поверь мне, я знаю о чем говорю. Я читал книги, …ну и жевал их тоже.» Он снова почесал ухо. «Мне кажется, что мы могли бы помочь друг другу…»
«Каким способом?»
«Ну ты могла бы мне поспособствовать фунт бифштекса, это творит чудеса с моей памятью. Бифштекс сделает память кристально ясной.»
Любимица нахмурилась.
"Людям не нравится слово 'шантаж', " — сказала она.
«Это не единственное слово, которое им не нравится.» сказал пес. — «Возьмите мой нынешний случай. Я обладаю стойким разумом. От этого есть собаке польза? Тогда я спрошу, а кому есть? Не мне. Я всего лишь нашел удобное местечко, где проводить ночи, в Доме Магии Высокой Энергии около Университета, но никто меня не предупредил, что вся эта проклятая магия постоянно утекает, а
«Мое имя Гаспод. Подобные курьезы происходят со мной почти каждую неделю. Не взирая на все это, я по-прежнему остаюсь просто псом.»
Любимица сдалась. Она коснулась изъеденной молью шерсти и пожала лапу.
«Меня зовут Любимица. Ты сам знаешь, кто я.»
«Об этом уже забыто.» — ответил Гаспод.
Капитан Бодряк смотрел на двор, засыпанный обломками, вылетевшими из дыры в одной из комнат на нижнем этаже. Все соседние окна были разбиты, под ногами хрустело битое стекло. Зеркальное стекло. Убийцы без сомнения славились тщеславием, но ведь зеркала должны стоять в комнатах, не так ли? Вряд ли вы должны были найти много осколков снаружи. Ведь стекло должно разлететься внутри, а не снаружи.
Он увидел, что младший констебль Жвачка склонился и поднял пару шкивов, связанных обрывком веревки и обгоревших с одного конца.
Среди обломков лежал ящик с картами. Бодряк ощутил покалывание в руках, он унюхал витавший в воздухе запах.
Бодряк был бы первым, кто согласился с тем, что он никогда не был хорошим полицейским, но возможно он был избавлен от забот, поскольку множество людей по счастью признавали это за ним. Во всем этом было определенное зерно.
Настойчивое расследование, которое расстраивало важных особ, а каждый, кто расстраивал важных особ, автоматически не был хорошим полицейским. Но подобная работа развила в нем инстинкты. Прожить всю свою жизнь на улицах города без инстинктов невозможно. Точно также как джунгли едва заметно меняются при появлении вдалеке охотника, так и менялось ощущение города.
Здесь что-то произошло, что-то плохое, но он не мог уяснить, что же именно. Он нагнулся, протянув…
«Что это все значит?»
Он выпрямился, даже не повернув головы.
«Сержант Двоеточие, я хотел бы, чтобы вы с Валетом и Осколком вернулись в Дом Дозора.» — сказал он. — «Капрал Морковка и младший констебль Любимица, вы остаетесь со мной.»
"Да, сэр! " — сказал сержант Двоеточие, громко щелкнув сапогами и четко отдавая честь, чтобы досадить Убийцам.
Бодряк мысленно одобрил это.
Затем он медленно повернулся вокруг. «Ах, доктор Крест…» — сказал он.
Лицо Магистра Убийц был побелевшим от гнева, ярко контрастируя с его черным облачением.
"Никто за вами не посылал! " — выкрикнул тот. — «Кто дал вам право здесь находиться, мистер полицейский? Шарить вокруг, как если бы вы были владельцем окружающего!»
Бодряк замер, его сердце пело. Он смаковал миг. Ему понравилось ухватить этот миг и аккуратно занести в большую книгу воспоминаний, так что когда он станет стариком, то мог бы по случаю достать книгу и вспомнить его. Он полез за нагрудник и достал письмо адвоката.