В дураках
Шрифт:
– Вы преувеличиваете, - скромно ответил судья.
Однако, говоря по правде, Тростинка преувеличивал не очень сильно, ибо в Дублине судья Комин частенько захаживал в привилегированный аристократический клуб на Килдэр Стрит, членом которого состоял, и перекидывался в бридж и покер с несколькими близкими друзьями.
Также он придерживался мнения, что профессиональный юрист, обладающий в силу специфики работы великолепной памятью, безупречным логическим мышлением и глубокой проницательностью, может стать очень неплохим игроком в карты.
Тростинка
– Далеко до Трали.
Позже, воскрешая в памяти события того дня, судья, как ни старался, так и не мог вспомнить, кто же первым произнес слово «покер». Вполне возможно, что он сам. Как бы то ни было, он внезапно потянулся к колоде и раздал воображаемым партнёрам несколько пятёрок карт. Перевернул одну из них и хмыкнул от удовольствия: «фул-хауз» – три вольта и две десятки.
Заискивающе улыбаясь, словно заранее прося прощения за выказываемую смелость, человечек с грустным взором потянулся за другой пятёркой и спрятал её в ладони.
– Бьюсь об заклад на воображаемый пенни, сэр, что у меня «рука» лучше, чем у вас, - подзадорил он судью.
– Согласен, - судья Комин взял оставшуюся «руку». Не «фул-хауз», но «пара» - две девятки.
– Готовы?
Тростинка кивнул. Они открылись. «Тройка» Тростинки - три пятёрки — положила «пару» судьи на обе лопатки.
– Ах, - спохватился судья. – Но ведь я не поменял карты, а имею право. Нет уж, мой друг, давайте переиграем.
Они переиграли. Тростинка прикупил три карты, судья – две. На этот раз ему повезло больше, он взял верх.
– Вот я и отыграл воображаемый пенни!
– Верно, сэр. Отличная «рука», сэр. Вы, сэр, прирождённый игрок. Я-то понимаю, что к чему, хотя сам толком играть и не умею. А у вас – талант. Да, сэр. Талант.
– Ну что вы, никакого таланта. Простая дедукция и умение просчитывать риски, не более.
Они представились, назвав только фамилии, ибо не в обычаях ирландцев тех времен было обращаться друг к другу по имени. Судья, умолчав о своей должности, отрекомендовался Коминым, его попутчик - О’Коннором. Пять минут спустя, где-то между Салинасом и Килдаре, они сошлись во мнении, что неплохо бы сыграть в покер на пять карт с обменом - в данных обстоятельствах он показался им обоим наиболее подходящим. Не на деньги, конечно, всего лишь из спортивного интереса.
После третьей партии О’Коннор заскулил:
– Да что за напасть! Я всё время забываю, кто сколько ставил. Одна надежда на вашу великолепную память, ваша честь.
– Могу предложить кое-что получше! – живо отозвался судья и с этими словами торжественно извлек из портфеля огромную коробку спичек. Сытно поужинав, он неизменно баловал себя отменной кубинской сигарой, но портить восхитительную «Гавану» бензиновой зажигалкой? Увольте!
– То, что надо! – просиял О’Коннор.
Судья разложил на столе двадцать спичек.
Время потекло веселее. Сыграли партий
Лишь промелькнул за окнами Килдаре, как О’Коннор не выдержал и обратился к падре:
– Святой отец, будьте так добры, составьте нам компанию.
– Ох, даже не просите, сын мой, - замахал тот руками. – Я совсем, совсем не умею играть в карты.
– Хотя, - добавил он, смущенно хохотнув, - помнится, в семинарии мы как-то раз затеяли вист…
– Так это же почти одно и то же, святой отец, - вступил в разговор судья. – Если однажды сыграли в вист, считайте, что вы уже знаете, как играть в покер. Смотрите, вам сдаются пять карт, они называются «рука». Если они вас не устраивают, вы можете их поменять и вытащить новые карты - от одной до пяти. Собрав «руку», вы прикидываете, хороша она или плоха. Если хороша, вы повышаете ставку, если плоха – отказываетесь от ставок и «складываете руку», то есть выходите из игры.
– Знаете, - замялся священнослужитель, - боюсь, мне не дозволяется ставить…
– Так ведь это всего лишь спички, – засмеялся О’Коннор.
– А взятки здесь берут?
О’Коннор недоумевающее вскинул бровь. Судья Комин снисходительно улыбнулся и покачал головой:
– Никаких взяток. В покере существует несколько определенных карточных комбинаций. Вот, смотрите… - Порывшись в портфеле, он извлёк белый линованный лист бумаги, достал из внутреннего кармана пиджака позолоченный механический карандаш и начал что-то рисовать на листке. Близоруко прищурившись и вытянув шею, священник заворожено следил за каждым его движением.
– Сверху я расписал для вас старшую комбинацию, «флеш-рояль». Она состоит из пяти последовательных карт одной масти. Самая высокая карта – туз. И, раз уж это последовательность, то остальные карты, соответственно, король, дама, валет и десятка. Так?
– Наверное, так, - неуверенно согласился священник.
– Затем, - продолжал объяснять судья, записывая на листке новые слова, - идёт «каре». «Каре» составляют четыре карты одного ранга. Четыре туза, например, или четыре короля или четыре дамы и так далее, вплоть до четырех двоек. Пятая карта может быть любой. Ну и, само собой разумеется, четыре туза лучше, чем четыре короля, не правда ли?
Священник кивнул.
– А теперь - «фул-хауз», - вклинился О’Коннор.
– Не торопитесь, друг мой, - поправил его судья Комин. – Далее следует «стрит-флеш».
Оплошавший О’Коннор с досадой хлопнул себя по лбу:
– А ведь верно! Вот я олух-то!
– Смотрите, святой отец, «стрит-флеш» очень похож на «флеш-рояль» - всё те же пять карт одной масти, следующие одна за другой. Единственное отличие – самая высокая карта здесь не туз.
И на листе под словом «каре» судья аккуратно вывел свои объяснения.