В душной ночи звезда
Шрифт:
Скоро бабий бунт пошёл на спад. Перестали собираться у колодцев шумные бабьи сборища. Успокоились мужики. Вернулась Мокошиха. Но с той поры мужи речицкие, лишь услышав от кого-нибудь слово "ведьма" морщились, как от уксуса, в досаде сплёвывали и обязательно спешили отойти в сторону, бурча про себя, что Бог лепил бабу, а вышел чёрт...
И вот теперь, и пяти лет не прошло, халупники опять туда же! Лекарка снова виновата! Пан войт решил на этот раз разобраться с доносом так, чтобы надолго отбить
На следующий день с утра начали разбор: пристрастно допросили Андрея, Ефима, Афанасия. Мужики и, правда, жаловались на некий зуд по телу, но больше ни в чём не упорствовали.
Привели Пилипа и Алену.
Пилип был трезв. Крупный, здоровый (как все кожемяки) он стоял, боязливо переминаясь с ноги на ногу, и заметно волновался. Огромными ручищами, которыми мял бычьи шкуры, он скручивал и раскручивал свою шапку. Его заставили говорить, но толку не добились. Велели перекреститься, и Пилип от страха перепутал левую руку с правой - он с рождения был левша, и проклятая левая рука всё время лезла вперёд. Пилип заплакал, спрятав лицо в шапке. Обвинение в чародействе - дело нешуточное!
Вызвали почтительно старую Мокошиху. Дружила ли она с Пилипом?
– У меня в таких друзьях весь город!
– заявила Мокошиха.
– У парня огневица начинается, когда дубит шкуры. Разъедает ему кожу, чешется тело. Чувствуете, как пахнет от него? Как из котла, в котором вымачивают шкуры. Не удивлюсь, если и у вас у кого-то чих начнётся или засвербит...
Спросили бойкую пухлую Алену, чем причаровал её парень?
– Известно, чем, - стрельнула глазами бабёнка.
– Чем и вы причаровали своих жён, дядечки!
– И тут же, ни капли не смутившись, добавила звонким задиристым голосом:
– Ночами являет мне он своё чудо!
Гминные напрасно попытались спрятать улыбку; дьяк-писарь принялся дробно клевать длинным носом книгу записей, а поп Феодосий перекрестился в крайней досаде - как распустились нравы в последнее время!
А Алена продолжала, шевеля задорным утиным носиком:
– Пилип меня слушается, не пьёт почти, копейку в дом несёт. А Гапон надоел: дерётся, болтает без устали - заткнуть бы ему рот, да не наберётся у меня во всём доме столько тряпья. Вот, глядите на него: и сейчас раскрывает пасть от уха до уха, словно сом.
Гапон зашумел, полез биться к Пилипу. Кожевник толкнул его в грудь легонько, и Гапон отлетел, вписался спиной в стену. Слуги местские скрутили обоих, увели в замок, откуда вскоре выпустили Пилипа. Гапона же долго держали впроголодь под замком, а затем с позором изгнали из Речицы, объявив горожанам, что так поступят с каждым, кто порочит честных людей.
Примечания:
*Халупники - беднейшие жители, которые, чтобы приобрести статус горожанина, построили
какое-то подобие дома.
*Вепревщина - налог на право охоты в частновладельческих лесах.
*Кушнер -
*Самострел - арбалет
*Попис - одна из форм поддержания военной дисциплины в мирное время: перепись городских ополчений. В назначенное время мужское население должно было построиться на площадке внутри Верхнего замка или на лугу за предместьем, имея при себе исправное оружие и должное снаряжение.
*Люзные - голытьба.
* "...с торбами, оттянутыми каменьями". Бедные приносили с собой на сборы пять камней величиной с кулак. Их оставляли в замке для изготовления каменных ядер.
* Гультаи (бел.) - бездельники
* "Сторожа бобруйских мещан". В Речице, Мозыре и Лоевой Горе бобруйчане содержали постоянную круглогодичную 'сторожу': собственных гонцов-вестовых, чтобы "иметь ведомость о постороннем неприятеле". Речичане так же имели "сторожу" в Лоевой Горе.
* "...когда и где нести караул". На мещан и в мирное время возлагались военные обязанности. Ежедневно менялась дневная и ночная стража у въездов в город и в Верхнем замке.
*Борсать лапоть - продевать завязки сквозь ушки лаптя
*Коновка - металлическая или, чаще, оловянная кружка. Коновкой пользовались для зачерпывания воды с разными целями. Для питьевой воды брали деревянный ковш.
Мужчины
Бортник Бод c мальчиком Кастусём, - возницей* и помощником, - в который раз двумя подводами вёз товар в Чернигов.
Речицкие мещане и зажиточные селяне волости собрались в один обоз. Ехали вместе и вместе возвращались, хоть товар везли разный.
В шумном городе Чернигове большие купцы скупят мелкие партии товара у вольных людей, снарядят богатые караваны, когда по двадцать, а когда и по тридцать возов. В этих караванах в каждый воз впрягут четвёрку, а то и шесть лошадей, и повезут купцы горы всякого добра прямиком в далёкие заходние страны, в те богатые страны, куда хлынуло злато и серебро из-за океана.
Бод, теперь семейный человек, много находился среди людей. Но с чужими (а роднёй считал только семью Кондрата) был по-прежнему неразговорчив.
На него за это кто обижался, кто шутил. Он знал, что у речицких появилась новая поговорка. Когда не хотели что-то объяснять, говорили: 'У Бода спроси, он расскажет!' Но в одном мужчины были согласны: бортнику можно доверять и дела, и деньги. Удачлив человек. В расчётах тоже честен: скупо, коротко, толково объяснит весь денежный расклад. Тех, кто пытался поначалу усомниться в его честности, бортник больше не брал в компаньоны ни под каким предлогом.
Когда готовы были уезжать из Чернигова, возникла неожиданная задержка.