В движении вечном
Шрифт:
Что ж, и житейское грязное дно отнюдь не исключение при рассмотрении мироустройства с глобальных высот. Последняя инстанция, как категория на взгляд философии также есть вещь многоярусная. Сей омерзительный жизненный "квантовый уровень" по соответствию с атомным также "расщепляется" на множество мелких, и, как выясняется ныне, мой не из последних.
Паша рассказывал бойко далее, и вне тени сомнений казалось, что сам он отыскал подходящее место. И, может быть, такое место, о котором мечтал. Тем более изумительным предстало, когда докурив сигарету, он ловко пстрикнул толстыми
– - Ну ладно, пора!
– - ?!
– - Пора уж и когти рвать. Давай лапу, братишка, видать больше не свидимся.
А еще через пяток минут, переодетый по-уличному, он уже поспешал из подвальной подсобки. Однако, заметив мои слегка округленные глаза, резко притормозил на ходу. В глазах его что-то мелькнуло, и на прощание он пояснил:
– - У меня в доме соседку накрыли. Этажом сверху, самогонщица. Кто навел, черт его знает, вот она всех подряд и ложит. Ложит в отместку подряд без разбору, чтобы промашки не вышло.
– - И тебя в одну кучу?
– - И на меня, видать, капнула. Мол, целый год не работает, а это статья. Участковый, менты теперь звонят, житья не дают. Социализм отменили, а вот статейку-то эту советскую пока еще никто не отменял. Два годика светит. Зато теперь отвали! Записал в трудовую, отметился, теперь можно смело... Смело с полгода бай-бай.
На прощание он еще раз легонько похлопал меня по плечу, затем быстро взбежал вверх по каменным ступенькам цокольного подвального этажа.
И больше с тех порего я его не видел.
– - А где же Паша?
– - спустя толику времени, спрашивает Мама-директорша.
– - Тут работка как раз подвернулось... Шустрый парнишка, давненько таких не бывало.
Я рассказал.
Выслушав, моя наивысшая начальница молчала с минутку растерянно, будто вникая и ища слова. Но, в конце концов, лишь коротко рассмеялась, еще долго покачивая головой в изумлении.
Только затем и "вскричала":
– - Двадцать лет на посту, а такого еще не видала работничка!
ГЛАВА ШЕСТАЯ
НЕУДЕРЖИМО И ВВЕРХ
1
Белая ворона
– - Двадцать лет на посту, а такого еще не видала работничка!
Мне, непосредственному очевидцу происшедшего нельзя было не верить такому утверждению, как нельзя не верить человеку, у которого искренность брызжет с лица. Но вот какой вопрос невольно возник у меня несколько позже:
– - Интересно, а видала ли Мама-директорша за свои годы такого работника, как я?
Вопрос этот, возникший где-то на подсознательном уровне, так и остался без ответа. Задать его вслух было немыслимо с учетом
Когда-то был раб, и была госпожа. Рабу априори разумней держаться безмолвным, пока не затронут, аналогично подобному мне. Но и рабы иногда восстают.
– - А видала ли Мама-директорша за свои годы такого работника, как я?
Этот внутренний вопрос в силу вышеизложенного так и остался незаданным, однако кардинально переменил ход событий. Этот невольный вопрос потянул за собой целую цепочку других, определяющих нынешнюю жизненную ситуацию, вопросов, и это привело в итоге к неожиданной скорой развязке.
– - Кто ты здесь и зачем?
– - вдруг предстало конкретно и строго.
В воздушных мечтах ты представлял о здоровой работке на свежем воздухе, нехитром полезном подспорье в больших начинаниях. Но время прошло, и цветочек взошел. Шипы укололи, теперь ты изведал реальность сполна.
– - Кто ты здесь и зачем?
Ответ нынче ясен, как солнечный день:
– - Белая ворона на этой "шабашке за ломаный грош".
Я не курю и не пью без причины. Я гладко выбрит, я прихожу на работу в опрятной приличной одежде. Это похвально и правильно, это как должное на интеллигентской работе, но ведь нынче я кто?
Грузчик.
Нынче я грузчик в этом привокзальном продовольственном магазине, чернорабочий на грязном подсобном двору. А здесь обычай другой: то, что как должное на интеллигентской "крахмальной" работе предстает, как экзотика-диво на грязном подсобном двору.
* * *
Вот вчера выбегаю на двор из подсобки.
День был теплый, а работы, как всегда по уши, решил свитер скинуть. Долой быстренько, и в одной маечке под халатом выбегаю наверх по невысоким подвальным ступенькам. В дверях на выходе чуть не лоб в лоб с незнакомым мужчиной. Высокого роста, лет тридцати пяти, плотный, здоровый. Одет прилично, чистенько. Явно не из рабочих слоев, по рукам, по лицу это видно. В руке держит небольшой дорожный чемоданчик, с подобными много увидишь народу в наших привокзальных окрестностях.
Не видел я раньше этого мужика во дворе. С какой стати торчит здесь при дверях черного входа? А впрочем, мало ли к кому и зачем. И у Сереги прилично дружков, заходят и к Бельчику. Мне что за дело, сторонюсь на ходу и уже дальше на дворик спешу, как слышу вдогонку негромко.
– - Постой, обожди-ка парнишка! На минуточку.
– - ... ?
– - Понимаешь, друг, дело имеется. Выручи.
– - Слушаю вас.
Он открывает свой дорожный чемоданчик, а оттуда непочатую бутылку.
– - Выручай, дружище. Понимаешь, сложный, суровый момент в личной жизни, и-и ведь не ждал! Так вот случилось, и что объяснять, понимаешь. Надо напругу убавить и прямо сейчас, а я тут проездом... Выручай! Не могу я один, хоть ты выручи.