В движении вечном
Шрифт:
Вот так бы и учеба закончилась, и прощай навсегда драгоценное новое "звание". Видно во взрослой жизни проблемы куда посложней разрешить, чем кулаками по полу морочить... Однако поехала мамка, устроила.
Итак, в данном случае парня уже с первых дней новизна шандарахнула. Ударила грубо, безжалостно, проняла вездесущим жилищным вопросом. Мне же хоть и повезло с общежитием, но если не то, так другое предстало, пускай и немного попозже. Как не вылететь сходу?
– - этот вопрос охватил на удушье, заставил надолго забыть обо всем. Спустя месяц я уже почти не появлялся в родном поселке.
А где-то в другом
Вновь мы встетились спустя годы. Был 1980-ый год.
3
И даже во сне самом страшном
Это были мои последние студенческие летние каникулы перед университетским выпуском. Сессия закончилась в конце июня, потом был стройотряд, и вот в конце августа я приехал в поселок. Был здесь и Витька. Он только что окончил институт, возвратился в район по распределению. Местом распределения числился район в целом, однако в самом поселке вакансии по его специальности не было. Следовательно, моего друга ожидала скромная должность учителя физкультуры в одной из окрестных сельских школ. Должность, как вскоре выяснилось из разговоров, совершенно неприемлемая для новоявленного молодого специалиста. Витька твердо решил найти работу в самом поселке.
– - Хорошо тут, -- говорил он теперь убежденно, и добавлял вслед за тем:
– - ... когда гроши есть.
Он говорил эти слова убежденно, искренне и даже мечтательно. Но... и как-то вяло, тускло. Когда я услышал эти слова впервые, на меня пахнуло тотчас какой-то потерянной затхлостью, убогой старческой доживальческой интонацией.
И мне припомнились живо недавние школьные выпускные времена, когда мы летними вечерами кружили нескончаемо по этим улицам и говорили, говорили, мечтали, мечтали. Мы видели этот мир разноцветным и ярким, мы мечтали о таинственном, "необыкновенном", зовущем на борьбу и романтику Мы мечтали уехать туда, где спорится жизнь, мы мечтали жить в больших городах, мы мечтали искать. И вот!
– - прошло лишь несколько лет, и передо мной сейчас стоял вроде и Витька, однако это был уже совсем другой Витька. Это был не тот прежний неугомонный юноша с зарядом на пламя, которому все по плечу, передо мной теперь был как-то наспех повзрослевший мужик с лицом прежним, однако другим.
– - Хорошо тут, -- говорил он теперь, и прибавлял почти мечтательно.
– - Когда гроши есть.
Эти мечтательные, но тусклые, старческие слова никак не могли принадлежать прежнему Витьке. Прежде мы видели, знали, что значит остаться в поселке среди осенней пустоты и одиночества. И вот прошло всего шесть лет.
Мы встретились впервые после долгой разлуки.
– - Хорошо тут, -- сказал вскоре Витька и прибавил почти мечтательно.
– - Когда гроши есть.
Эти дряхлые слова никак не мог произнести прежний Витька, произнести так, как он теперь произнес. И "гроши"... зачем? Зачем так нужны ему здесь деньги?
Витька не говорил, но я и не спрашивал. Зачем спрашивать
И это напрямую значило, что передо мной сейчас стоял другой Витька. Это напрямую значило, что за шесть лет, что мы не виделись, он познал нечто, что нынче строго, неотвратимо заступило на главную линию его жизни. То, что теперь строго, неотвратимо заступило на смену прежним мечтам и надеждам.
Мы стояли на центральной площади поселка. Мы только что встретились после долгой разлуки. Мы только воскликнули радостные возгласы взаимных приветствий. Витька, вроде бы, выглядел внешне великолепно, гораздо эффектней, чем прежде. Он возмужал заметно, он выглядел старше своего возраста, он был в светло-сером пиджачном костюме, который очень шел к его фигуре. Он был высок, строен, широкоплеч, его волосы шикарно, волнисто отливали золотом. Но его большие зеленоватые глаза смотрели сейчас без огонька прежнего, его глаза смотрели сейчас отрешенно, устало, по-старчески.
– - И куда тебя определили?
– - спросил я.
Витька назвал одну из близлежащих сельских школ.
– - На работу, видимо, скоро?
– - Да уж месяц прошел, как пора отметиться.
– - Что ж так... не торопишься?
– - Х-хэ, куда?
– - в ответ Витька ухмыльнулся как-то уж очень кисло.
– - На сто рэ?.. Деревушка глухая округом в пять хат, среди леса. К лешему в гости, что ли, предлагаешь спешить?
– - И что думаешь?
– - Здесь на работу пристроюсь.
– - А распределение?.. По закону ведь три годика надо отпахивать. И кто на работу возьмет, разыскивать будут.
На это Витька отмахнулся с чувством явного превосходства:
– - Ну, ты годами за двадцать, а как и не жил в СССР! Не понял еще, как у нас? Нельзя-то нельзя по закону, а подсуетись хорошенько, и варианты отыщутся.
Последнюю фразу он произнес так уверенно, будто "варианты", упомянутые в общем смысле есть, однако, не только слова.
И действительно далее он говорил:
– - Есть тут один старый знакомый. Переговорили, прикинули. Короче, есть на примете местечко, может пристроить. Ясное дело, не обойтись без проставы, два пузыря конины наливать и стольник сверху деньгами. А с РОНО он уже сам все вопросы решит на подвязках.
Витька теперь говорил уже настолько уверенно, как о деле решенном. Впрочем, и на моем факультете многим ребятам светила подобная участь в виде сельского учительства, и разговоров на тему "как откосить?" -- с перечислением всевозможных вариантов я слыхал предостаточно.
Витька говорил очень уверенно, да и впоследствии выяснилось, что "местечко" у него тогда действительно имелось. Местечко-то имелось, но вот что это за местечко... Что это за местечко такое, я тогда даже и подумать не мог. В тот момент мне это и в самом страшном сне не могло присниться.
4
Точка возврата
Тогда я почувствовал явственно ее, точку возврата.
Точка возврата понятие глобальное, присущее и всему единому Бытию в целом. Она означает собой важнейший определяющий уровень в рамках некоего составного базиса. И если есть уровни промежуточные, от которых в дальнейшем возможен как путь вниз, так и вверх, то после перехода за точку возврата пути наверх уже нет.