В двух шагах от дома
Шрифт:
А беда и в самом деле случилась. Незнакомец сломал тонкое длинное деревце, очистил его от веток и спустился в ущелье настолько быстро, насколько позволяла хромота. А потом он осторожно бродил по снегу, изредка останавливаясь, и прислушиваясь. Иногда он громко, что было силы, выкрикивал чьи-то имена и потом замирал, пытаясь услышать ответ. Наконец, лицо человека озарилось неподдельной радостью, и он начал изо всех сил копать снег голыми руками. Ни лопаты, ни даже рукавиц у него не было. Наконец, мужчина извлек из снега тело.
Это была женщина. Незнакомец приник к ее груди
Через некоторое время незнакомец снова спустился в ущелье, на этот раз в руках он держал лопату. Но, сколько мужчина ни звал и ни искал кого-то еще, у него ничего не выходило. Несколько раз человек принимался копать, но потом, всматриваясь в снег, с досадой махал рукой и шел дальше.
Тот-Кто-Наблюдает увидел, что, ища что-то глубоко в снегу, незнакомец не замечает ничего вокруг, и смог подобраться поближе. К своему ужасу, наблюдатель смог хорошо рассмотреть, что именно искал человек. Из-под снега на незнакомца и на Того-Кто-Наблюдает, смотрели мертвые, посиневшие человеческие лица и оскаленные в предсмертном ужасе лошадиные морды.
Наблюдатель отшатнулся и заплакал, но человек почему-то не услышал его. Незнакомец и сам был очень расстроен гибелью людей и тем, что не смог их спасти. Мужчина пытался закрыть мертвые глаза и всадникам, и лошадям, и что-то тихо шептал. Тот-Кто-Наблюдает расслышал, что это была заупокойная молитва Единому.
Незнакомец ходил так несколько часов, пока не начало темнеть, потом снова поднялся в деревню.
Тот-Кто-Наблюдает вернулся за ним. Прильнув снаружи к окну, он завороженно смотрел, как горит огонь, как незнакомец варит что-то в котелке. Потом мужчина и женщина разговаривали друг с другом, совершенно не замечая, что на них в окно смотрит кто-то третий. Это было очень уютно. Внутри Того-Кто-Наблюдает, шевельнулось что-то неуловимое, какие-то старые, давно стершиеся воспоминания. Но он, как ни старался, не мог уловить, что это было. На глазах наблюдателя снова выступили слезы, на этот раз это были слезы досады. Не замечая их, он продолжал, как завороженный, смотреть в окно.
А потом раздался колокольный звон. Тот-Кто-Наблюдает испуганно подскочил, отшатнулся и бросился прочь от хижины. Он остановился только на холме, возле полуразрушенной церкви. Звон напугал и его. Эти двое были такими… живыми, что разбудили порождение давней беды, которое, казалось бы, уснуло тут навеки. Ничего хорошего из этого не выйдет.
Зачем они здесь появились? Теперь непременно быть беде!
Тот-Кто-Наблюдает сжался, обхватил голову руками и медленно побрел в свое укрытие.
Глава 4. Прогулка по Инверрэри
Несмотря на пугающий колокольный звон, усталость путников взяла свое. Обессиленные и измученные прошедшими печальными событиями, беглец и охотница уснули почти мгновенно. Кассия устроилась поудобнее на относительно мягкой кровати, которую соорудил для нее чародей, накрытая кисло пахнущим теплым покрывалом, сшитым, как она
Кассия спала беспокойно. Боль в сломанных ребрах мешала ей дышать. Левая рука сильно ныла. К тому же охотнице не давала покоя мысль, что преступник, за которым она гналась чуть ли не через весь Каэрон, пожалеет, что он спас ее, передумает и все-таки сбежит, бросив ее умирать в этом странном месте.
Но Андри, похоже, не собирался делать ничего подобного. Он вытянулся во весь рост на широкой лавке и безмятежно, ровно дышал. Беглец спал так спокойно, что охотница даже испытала досаду: преступник совершенно ее не боялся, как не боялся и той кары, которая неминуемо настигнет его, как только Кассия доставит его в Калагуррис. Андри Мак Глейсу было на это просто наплевать.
Раздосадованная Кассия смогла уснуть только под утро, когда очаг постепенно потух. К рассвету в хижине заметно похолодало.
Чародей проснулся первым. Он поднялся с лавки, ежась от холода, забрал плащ и осторожно накрыл им свою невольную спутницу, прислушавшись к ее дыханию. Кассия спала крепко и спокойно. Андри удовлетворенно кивнул, прихватил котелок, и хромая, вышел во двор, чтобы набрать в котелок снега и принести дров. Вскоре огонь в очаге вновь горел, распространяя вокруг приятный жар, а в подвешенном над горящими дровами котелке, постепенно превращаясь в воду, таял снег.
Пока в хижину возвращалось тепло, чародей снял с гвоздя в стене свой полупустой дорожный мешок и задумчиво разложил на столе скудные съестные припасы: кусок зачерствевшего ржаного хлеба, полголовки дешевого сыра, успевшего за время его бегства превратиться в камень, пару небольших холщовых мешочков с сухими целебными травами, какие удалось достать, и недавно купленные в Кови сушеные яблоки. Приобретенное там же вяленое мясо чародей, еще путешествуя с караваном, разделил с церковной экспедицией. Оно очень хорошо подошло на закуску к элю. Андри покачал головой и невесело улыбнулся. Еды было совсем мало. Вчера, когда маг понял, что не сможет больше никого спасти, он обыскал весь дом, в котором теперь нашли пристанище охотница и беглец, но все съестные припасы, даже если они когда-то тут и были, либо испортились, либо были съедены грызунами. Маг не нашел ни крошки.
Андри поднялся и отправился к сундуку, в который сложил вчера вещи Кассии. Но и тут его ждала неудача: в небольшой дорожной сумке, принадлежащей девушке, были только официальные документы: приказ о его, Андри Мак Глейса, розыске и аресте; личное письмо за подписью Великого магистра Вечного Ордена, сэра Гая Мессора, официальным властям с настоятельной просьбой оказывать подательнице сего, леди Кассии Гауре, любое возможное содействие; представительские документы за подписью все того же Великого магистра для подачи в приораты Ордена; личные бумаги солдат ее отряда, и тому подобная дребедень. Андри вздохнул и сложил все обратно, пожалев, что магия не может превращать ненужные бумажки в так необходимую сейчас еду.