В двух шагах от рая
Шрифт:
— Да, я уверена в этом. Мы давно знакомы и никогда ничего не скрывали друг от друга.
— Тогда почему вы не задали этот вопрос ей? — Рогозин поджал губы и поднял брови. Было заметно, что он говорит на эту тему с раздражением.
— Она уклончиво отвечает. Я решила, что боится сглазить… Счастье так легко спугнуть.
— Нет, Надя, ваша интуиция на сей раз подвела. Я просто скажу, что ничего не происходит. Без комментариев, как говорится.
— Дима, я так хочу, чтобы она была счастлива, — Андреева опустила глаза. Ее лицо стало грустным. Она перестала смотреть в зеркало, наблюдая за работой
— Почему вы решили, что я — тот, кто ей нужен? — после короткой паузы спросил Рогозин. — Я плохой спасатель. И мне нужна не нянька, а любимая женщина. Я не услышал ни одного слова о том, что ей нужен мужчина.
— Это подразумевалось, — поспешила исправиться Надя.
— Нет, я не стою ее.
— Мне показалось, совсем недавно вы говорили иначе. Вы так просили, чтобы я дала вам ее номер телефона, место работы, домашний адрес. Вы были настойчивы, напористы, убедительны. Я выдала вам эту информацию, а теперь чувствую, что не должна была этого делать.
— Вы правы. Я другой, — саркастически улыбнулся Дмитрий. — Я сам себя не знаю. А Юлия словно чувствует это и не стремится оказаться рядом с такой личностью. Хотите, я скажу полправды?
— Уже что-то.
— Я боюсь снова напоминать ей о своем существовании.
— Глупость какая! Вы обладаете таким магнетизмом. Откуда появилась неуверенность?
— Ничего не поделаешь. Юлия действует на меня разрушительно. Я хочу и боюсь. Кажется, побеждает страх, — Рогозин закончил наносить бальзам, взглянул на часы. — Через полчаса мы смоем и посмотрим, что получилось.
— Вы снова обо мне…
— Я о своей работе. Да, кстати, признайтесь — это Юлия прислала вас?
— Вы ее плохо знаете, если решили, что она нуждается в адвокате для решения своих сердечных проблем. Я действую исключительно по собственно инициативе.
— Хорошо. Я отойду ненадолго, — Рогозин жестом подозвал Лену. — Леночка, принесите Надежде журнал, пожалуйста. Ожидание всегда кажется таким долгим.
— Может быть, кофе? — предложила ассистентка, вопросительно глядя на Андрееву.
— Нет, благодарю. Мне вполне достаточно журнала, — медленно выговаривая слова, ответила Надя.
Она смотрела, как Рогозин идет через весь зал в свою комнату. Она могла дать голову на отсечение, что он шел звонить Щеголевой. Андреева чувствовала это, основываясь на безошибочной женской интуиции, которая ее еще не подводила. Она смогла сдвинуть дело с мертвой точки. И от сознания своей причастности к этому Надежда испытала удовлетворение. Она облегченно вздохнула, не заметив внимательного взгляда Лены, обращенного на нее.
— Вы хорошо себя чувствуете? — поинтересовалась она, продолжая разглядывать бледное от явного волнения лицо Андреевой.
— Спасибо, замечательно!
А Дмитрий открыл дверь и облегченно вздохнул, оставшись один. Андреева разбередила
Рогозин не стал долго раздумывать, что случится потом. Быстро нажимая кнопки на телефонной трубке, Дмитрий облизывал пересохшие губы. Два длинных гудка, и он услышал голос Юлии, хотя… Нет, очень похож, но это не она.
— Алло, алло, — что-то едва уловимое отличало его от голоса Щеголевой, — вас не слышно, перезвоните!
— Наташа, кто звонит? — услышал Рогозин откуда-то издалека и неожиданно решил отозваться.
— Алло! — закричал он.
— Да, да, слушаю.
— Юлию Сергеевну пригласите, пожалуйста.
— Минутку, — трубку явно положили на что-то твердое. — Мама, это тебя.
— Слушаю.
— Добрый вечер, Юлия Сергеевна, — Рогозин почему-то обратился к ней по имени-отчеству.
— Здравствуйте, Дмитрий Ильич, — в тон ему ответила Щеголева.
— Вы так сразу узнали меня, спасибо.
— Прошло около трех недель, но не лет, чтобы забыть знакомый голос. Однако вам и этого хватило, чтобы снова обращаться по имени-отчеству. Разобрались в датах рождения, наконец?
— Честно говоря, я не один раз собирался позвонить, но получилось только сегодня, — пропуская мимо ушей ее колкость, продолжал Дмитрий.
— Что так? — Юлия Сергеевна устроилась с телефоном поудобнее. Она почувствовала, что разговор быстро не закончится.
— Трудно сразу ответить, — Рогозин не мог уловить ее настроения. Он понял, что разговор не тяготит ее, но и особой радости не ощутил. — Чтобы долго не отнимать у вас драгоценное время, я сразу к главному.
— Вы правы. После сорока время летит убийственно быстро и тратить его на долгие беседы по телефону непростительно, — сдерживая улыбку, заметила Щего-лева. — Вам еще предстоит это понять.
— Нам нужно встретиться, — Дмитрий слышал только себя, а ее шпильки сейчас не имели значения.
— Вы уверены? — Юлия насторожилась. Она старалась понять, что чувствует в этот момент, но ничего кроме любопытства пока не находила.
— Да.
— И какова будет повестка дня?
— Я же вас не на партсобрание приглашаю, — засмеялся Рогозин. Он понял, что им снова овладело то беспечное, легкое состояние души, которого ему не хватало весь месяц. Первый весенний месяц прошел под знаменем хандры и апатии — позор. Кажется, голос Юлии действует на него ободряюще. И почему он не позвонил раньше? Осел! Павлин надутый! — Я приглашаю вас в ресторан. Время назначьте сами.
— Не знаю, столько дел, хлопот.
— Ну ведь на ужин вам все равно приходится тратить какое-то время. Прибавьте к нему поездку на машине и немного живительного разговора. Мы снова возвращаемся к теме о любви к себе. Сколько вы отмерите себе любимой?
— Немного. Честно говоря, я в растерянности.
— Только не говорите, что вся неделя у вас давно расписана, и для нашего свидания никак нельзя найти один-единственный вечер, — Рогозин уловил в своем голосе что-то новое. Это была ирония, замешанная на собственном страхе быть отвергнутым. Невероятная смесь, которая пока придавала ему здоровой наглости.