В двух шагах от вечности
Шрифт:
С этими людьми в ближайшие недели Максим не раз и не два пройдет огонь и воду. Да и по трубам – хоть и не медным, полазить тоже придется. Вскоре и тот день уже казался сном, только страшным. Война, как выяснилось, только начиналась. И в Канкуне будет еще не один бой и не одна смерть, даже если считать гибель только своих, а врагов не учитывать.
Часть 2
Аутсайдеры
«…помимо роста протестных настроений социально-политического характера в секторах с низким индексом лояльности – во всех секторах наблюдается активизация криминально-террористического подполья и религиозно-политических
…среди радикальных организаций можно выделить так называемый „Всемирный Трудовой Авангард“ (World Labor Vanguard), как самое массовое и активно действующее как легальными, так и нелегальными методами левое движение».
«Доводим до сведения наших сотрудников, что время допустимого визуального контакта снижено с 10 секунд до 8 секунд при разногендерном взаимодействии».
– Рихтер! Сержант Рихтер! Сюда! – высоченный полицейский с красной повязкой на рукаве, в полном снаряжении, разве что без шлема, махал им рукой, укрывшись за кузовом бронированного джипа. – Да быстрее уже, ползете как черепахи!
Машина называлась «Бульдог», это был приземистый вездеход для специальных служб с модульным кузовом. Проект британский, а собирали их на заводах по всему миру. Имелись модели и на воздушной подушке, и на колесах-гусеницах. Но эта была с обычными шинами и с усиленным бронированием корпуса.
Максим поморщился, и вовсе не от беспардонности. На войне не до политеса. Просто он в очередной раз увидел, что местное разгильдяйство могло дать сто очков вперед даже славянскому. За все время в отряде почти никто не назвал его конспиративной фамилией Браун и позывным el Cazador, но все шпарили – и вслух, и по всем каналам связи – его настоящее имя с фамилией!
Он утешал себя только тем, что, если бы кто-то захотел убить именно его, давно нашли бы и ликвидировали.
А коп этот, лейтенант Мигель Фернандес, судя по всему, был неплохим парнем. Сам связался с повстанцами, первым разагитировал свой отдел настолько, что почти все его сослуживцы перешли на их сторону.
И, словно празднуя непослушание, отрастил трехдневную щетину на и без того зверском лице. Рихтеру даже стало неудобно за свой чисто выбритый подбородок. Тоже мне, геройпартизан. Но он привык и в полевых условиях быть аккуратистом. В свое время он не решился на процедуру по разрушению волосяных фолликул с помощью электролиза, очень популярную одно время в европейских странах. Поэтому теперь мог отпустить бороду, как кубинский «барбудос», и это при том, что у многих из местных они росли плохо, видимо, из-за индейских генов. Но Макс не хотел выглядеть как Бармалей.
Турель крупнокалиберного пулемета на крыше машины была повернута в сторону двухэтажного здания из серого бетона, спрятавшегося за невысоким металлическим забором. Было оно совсем небольшое, но его размер не соответствовал его важности.
«Polic'ia Federal» – было написано на воротах, и эти же буквы светились красным на фасаде. Больше на всей улице не горело ни одной вывески. Д-реальность тоже не работала, поэтому мир казался непривычно пустым и ясным. Не было и прохожих. Даже уличные кошки куда-то попрятались.
В небе, где светили только звезды, тоже было непривычно пусто без огней реактивных самолетов и дирижаблей. Авиамаршруты обходили и те регионы, где шли вооруженные
За рулем машины сидел еще один коп, перешедший, как принято говорить, на сторону народа. Вообще-то в каждой стране Латинской Америки были свои сленговые слова для сотрудников полиции. Тут, в Мексике, самым нейтральным было el jura, «законник». Еще имелись другие, более обидные. Но Макс все равно мысленно называл полицейских в любой стране копами, тем более, что начальство у них было общее, несмотря на разную форму, звания и штатное расписание.
Пехота повстанцев до этого удачно выманила ложным отступлением из города половину «матадоров» и обрушила на них свинцовый ливень в серии засад в горах. Потом «на плечах обороняющихся», как говорили в старину про штурм крепостей, она вошла в город, но теперь продвигалась очень осторожно. Все-таки тут была территория противника. Уже в черте города появились первые потери от огня снайперов. Но прямого огневого контакта между основными силами пока не было.
До этого они наступали с юга на север, занимая квартал за кварталом и в основном не встречая сопротивления. Им пока везло, потому что на территории Канкуна у корпов и копов почти не было техники. Туристы люди нервные, и на курорте не очень радуются наличию на улицах танков и роботов-убийц, которых тут называли «терминаторами», хотя двуногих среди них не имелось.
Главной и пока единственной серьезной проблемой для герильяс стали толпы канкунцев, которые высыпали их приветствовать. На плоских крышах домов, куда обычно люди поднимались во время сиесты, где разбивались маленькие сады, было не протолкнуться. Лес рук поднимался над толпой. Только стрельбой в воздух и командами, усиленными громкоговорителями, удалось заставить людей покинуть опасные крыши. А вот с улиц зеваки убрались, только когда среди них появились первые трупы. Снайперы врага не дремали, хоть их и было немного. Судя по хаотичной стрельбе, от которой на одного убитого партизана погибало двое гражданских, это были те еще дилетанты. И вряд ли от такой стрельбы была ощутимая для правительственных сил польза.
Между тем планомерная зачистка освобожденных районов только началась.
Четверка бойцов-партизан во главе с Максом перебежками от одного укрытия к другому пересекли улицу и остановились возле того, кто их так настойчиво звал. Силуэт джипа скрывал их полностью. Уже почти стемнело, но пересекать открытое пространство никому не хотелось, хотя они и были в армейских бронежилетах и шлемах высшей защиты.
Отсюда до здания федерального полицейского управления Канкуна на проспекте Чичен-Ица было около тридцати метров. Их отделяла от него только пустая стоянка, на которой стояли развернувшийся боком полицейский минивэн и несколько патрульных электромобилей. В здании не горел свет, и жалюзи, явно не из простого пластика, были опущены.
– Сколько их там, лейтенант? – спросил небритого офицера полиции Макс.
– Человек двадцать. Вы собираетесь штурмовать?
– Да, мне дали разрешение. Мы тоже не хотели кровопролития, но выбора нет.
– Может, еще подождете? – здоровяк-коп с красной повязкой переминался с ноги на ногу, пытаясь разглядеть что-то в здании, – Я отправил им сообщение, но не отвечают, козлы.
Видимо, его линзы не обеспечивали такого «ночного зрения», как у Рихтера. Видя, что лейтенант мучается, но не сознается, Рихтер протянул ему маленький бинокль «ночного зрения».