В её руках
Шрифт:
– Но не убил же, - отметил Узумаки. – Я никогда не поверю, что ты мог бы убить меня.
– ДА ТЫ! Ты знаешь кто я?! – ревел Курама, не забывая при этом работать лапами.
– Девятихвостый Демон Лис, зло во плоти, ужас и смерть… - парень старательно парадировал недавно услышанную от самого демона фразу.
– Мелкий!
– Ты никогда не убьёшь меня. Потому что любишь. Мне казалось, мы уже выяснили это.
– Я ЛЮБЛЮ ТОЛЬКО УБИВАТЬ И РАЗРУШАТЬ!
– Этим мы и собираемся заниматься, разве не так?
На это Кураме нечего было возразить. Он действительно сам согласился помочь Наруто разрушить
– Я никогда не верю тому, что мне говорят, - сказал Наруто, крепче сжимая шерсть Лиса. – Я верю только поступкам. Ты вырастил меня, ты много раз не позволял мне сдохнуть. Даже являясь демоном, ты один относился ко мне по-человечески.
– Меня заставили, - после продолжительного молчания возразил Курама. – Я заботился о тебе, чтобы выжить самому. Теперь ты знаешь это. Я никогда не любил тебя.
– Я мне плевать на твою мотивацию! – рассмеялся Наруто. – Понимаешь, плевать!
– на смену спокойствию пришла дикая эйфория и азарт. Чем ближе была Коноха, тем больше парень заводился, предвкушая агонию так ненавидимого им места. – Я никогда не видел от тебя ничего плохого, и что бы ты не говорил - это останется так.
– Дурак.
– Это ты дурак! – огрызнулся Наруто. – Орал что теперь свободен, что всех убьёшь и Коноху с землёй сравняешь! Месяц уже прошел, а все целы!
– Это всё ты виноват! – возмутился Курама. – Извёл меня своей депрессией! Я пришел только потому, что устал от твоих эмоций! Если эта твоя Итачи умрёт, то я свихнусь от твоего горя!
– Она умрёт.
– Я знаю.
В этот момент Лис достиг Конохи и, оттолкнувшись лапами от края скалы, прыгнул вниз. В этот раз не было никаких театральных эффектов, рёва и буйства на окраинах деревни. У Девятихвостого была цель – главная площадь Конохи, и он достиг её за два прыжка.
Приговор был зачитан. Голос Хокаге исчез, а оставшиеся на площади люди затихли. От толпы осталась едва ли треть. Многих Итачи знала: старейшины и главы кланов, её тюремщики. Лица остальных жителей деревни были ей незнакомы, но всех их объединяло одинаковое хищное выражение. Но она, Итачи, не чувствовала себя жертвой. Она верила, и вера эта не померкла даже тогда, когда её пришлось опустить глаза и склонить голову.
Боль пронзила тело, лишила чувства времени и пространства. Воздух выбило из лёгких так привычно, что Итачи поняла сразу – это не смерть. Какая-то сила снесла её с помоста и швырнула в стену дома. Перед глазами полыхало что-то белое и красное, голова гудела, и девушка не могла объяснить, что происходит. Но шум в голове рассыпался на крики, а из вороха пятен выделились фигуры людей, беспорядочно бегущих в разные стороны. Кто-то схватил Итачи за руку и потянул за собой. И она послушно пошла, потому что что даже в таком состоянии не перепутала бы эту ладонь ни с какой другой.
***
Коноха сходила с ума. Она билась в агонии, выплёвывая толпы людей к запертым воротам. Стена полыхала мертвенным оранжевым пламенем, потушить которое не могла ни одна техника. Все, кто находился на площади, погибли мгновенно. Третьему и многим сильнейшим шиноби хватило одного взмаха хвостов Лиса. Он спрыгнул с горы Хокаге, задними лапами разрушив каменные лица, и, возможно,
Лис исчез также внезапно, как и появился, оставив после себя хаос и море оранжевого пламени.
Курама бежал по улицам деревни, бесцеремонно расталкивая несущихся навстречу людей. Они раздражали его, все вместе и каждый в отдельности, но особенно бесил белобрысый пацан, из-за которого он во всё это ввязался. Даже разрушение ненавистной Конохи и смерть Третьего не умаляли того факта, что Курама не только не смог расправиться с Наруто, но и подрядился спасать любовь всей его жизни. Он, сильнейший из демонов, не смог преодолеть глупую человеческую привязанность.
И ладно бы только Наруто! Эту слабость ещё можно объяснить тем, что из-за неправильно снятой печати его, Кураму, заливало болью и отчаянием Узумаки, и о том чудовищном эмоциональном коллапсе, что случился бы после смерти Итачи, Лис и думать не хотел. Но тому, почему прямо сейчас Курама бежал к поместью Хьюга, не было никакого оправдания.
Невидящим взглядом Хината смотрела на языки оранжевого пламени, подбирающимся к её ногам. Ещё совсем недавно она плакала, звала на помощь и умоляла выпустить её.
Но никто не пришел.
Несколько недель назад Хиаши запер её в собственной комнате, сказав, что не выпустит до тех пор, пока не придумает достойное наказание. И теперь Хината не могла переступить печать даже тогда, когда почти все стены были сожраны демоническим огнём. Девушка видела пробегающих мимо прислугу и членов своей семьи, но в творящемся хаосе никто не остановился и не захотел ей помочь. Надежды на спасение не осталось, равно как и желания, потому девушка ждала своей участи, вспоминая о том, чьи глаза горели таким же оранжевым пламенем.
– Привет, малышка…
Хината вздрогнула и обернулась. За её спиной стоял Курама.
– Здравствуйте, учитель… - ответила она. Произошедшее было слишком невозможно, чтобы поверить.
– Ты знаешь, что случилось?
– Знаю… Вы сделали то, что обещали – разрушили Коноху.
Голос ровный. Отшлифованный. Истёртый. Она повторяла эту мысль так много раз. И столько же раз винила в произошедшем себя.
– Я убил твоего отца, - не менее спокойной продолжил Курама, - и если ты хоть на мгновение обвинишь в этом кого-то, кроме него самого, я убью и тебя.
– Но…
– Никаких «но», глупая ты девчонка!
Мужчина сорвался мгновенно, от одного лишь звука сдерживаемое негодовании вырвалось наружу, и вот уже вокруг не было другого огня, кроме злости в его глазах.
– Я убил лишь тех, кто был на площади! Они сами, сами, добровольно! Пришли туда, где будет смерть. И нет ничего удивительного в том, что её цель немного изменилась. Твой отец, Хокаге, старейшины – все они хотели казни. И они её получили.
Противоречие, сложившееся всего из нескольких фраз, выжигало Хинату не хуже пламени. Ей хотелось возражать, кричать, что это она виновата, она выпустила демона и обрекла невинных людей на смерть. Но правда заключалась в том, что невинных людей не было. Девушка любила своего отца, но не могла назвать его поступки справедливыми и правильными. Равно как и действия Хокаге. Именно из-за него страдал её Наруто. Потому протест застрял в горле, а на иссушенных глазах снова навернулись слёзы.