В его власти, или Беременна от монстра

Вестич Виктория

— Вы в своем уме? Моя… моя жена на операционном столе, неизвестно, выживет ли мой сын, а вы домой меня отправляете?! Я остаюсь здесь и буду находиться в палате. Плевать мне, какой именно. И я хочу все знать о состоянии обоих. Если дело за деньгами, то…

— Марат Павлович, — оборвал его предостерегающе врач и покачал головой, а после тяжело вздохнул, — ладно. Но пока идет операция, вам лучше посидеть внизу, в приемном покое. Сами понимаете, здесь родительное отделение

и крайне нежелательно, чтобы здесь были посторонние.

Пришлось подчиниться, просто потому, что от суммы в два раза больше доктор категорично отказался. Хуже всего было то, что само ожидание было невыносимо. Марат нервно ходил по коридору, сидел, читал дурацкие плакаты на стенах, даже выходил покурить несколько раз, но стрелки часов двигались слишком медленно. И как только спустя несколько часов он увидел, что к нему идет уже знакомый врач, сразу же вскочил на ноги.

— Что???

— Хочу сказать, что сын у вас в рубашке родился, как у нас говорят. Везучим будет всю жизнь. Поздравляю, — с улыбкой произнес мужчина.

— Жив??

— Ребенка, к счастью, не задело при ранении, — врач пустился в объяснения о том, как лежал в утробе малыш и что в момент удара он был в таком положении, что его не задело, но Марат не слышал. Да и не понимал этих медицинских терминов. Он пытался вслушиваться, но в голове шумело только «Жив, жив, жив». И от этой мысли стало так хорошо…

— Мы поместили его в реанимационный бокс, сами понимаете, он появился на свет раньше срока. Нужно полностью обследовать его и понаблюдать за состоянием. Пока он не может самостоятельно дышать, но скоро научится.

Впервые Марат физически ощутил, как это бывает, когда словно гора спадает с плеч после тяжелых часов ожидания.

— Вот только его мать…

— Что с ней? — тревожно нахмурился Покровский.

— Ребенок не пострадал, конечно, но матка травмирована довольно сильно, — врач замялся, глядя в глаза мужчины, — вряд ли Анна сможет в будущем забеременеть. А если такое произойдет — мы не исключаем — выносить ребенка будет очень тяжело.

Марат хмуро помолчал, а потом спросил:

— Где она сейчас?

— В палате интенсивной терапии. Скоро она придет в себя после наркоза. Обычно такое запрещено, но для вас я сделаю исключение — можете быть рядом с ней. Только накиньте халат.

Покровский быстро набросил на себя халат и отправился следом за врачом. Идти долго не пришлось, так что вскоре он вошел в палату следом за доктором.

— Медсестры будут периодически заходить сюда, но если они не застанут, когда Анна придет в себя, позовите их. Нужно повторно вколоть обезболивающее, скоро наркоз перестанет действовать.

Марат молча кивнул в ответ и присел на стул рядом с кроватью. Телефон в который раз зазвонил, но Покровский не глядя просто сбросил вызов и отключил звук. Он уже позвонил

всем важным людям — предупредил Агату, Морозовых, срочно определил Артема к психологу. Оказывается, все произошло у малыша практически на глазах. При мысли об этом Покровский скрипнул зубами. Он полагался на, как ему казалось, надежных людей, а они не смогли защитить ни хрупкую женщину, ни двух малышей от одной сумасшедшей.

Марат осмотрел Аню и сердце снова нехорошо сжалось. Такая бледная, измученная, с темными кругами под глазами. Сколько же она пережила за один короткий день! Покровский сглотнул и осторожно сжал ее тонкие холодные пальцы в своей ладони. Главное, чтобы теперь все было хорошо. Он любые деньги отдаст, лишь бы помогли Ане и детям.

Сколько времени прошло, Марат сказать не мог. Три раза заходила медсестра, а потом он просто задремал у постели Ани. Вынырнул из сна резко, когда истерически запищали приборы.

— Ребенок… Ребенок! — он опомниться не успел, как Аня начала срывать с себя присоски и выдернула иголку капельницы. Ноги еще плохо слушались ее, поэтому девушка чуть не рухнула на пол, когда попыталась встать.

— Аня! — Марат едва успел поймать ее и резко опрокинул на постель.

— Мой ребенок! Пусти меня!!!

Покровский прижал ее к кровати, стараясь не дать ей дернуться и одновременно действовать осторожно. Но куда там, Анна вырывалась с такой силой, что у него едва получалось ее на месте удержать! Опустив глаза, Марат чертыхнулся — увидел, как из-за неосторожных движений в центре ее живота расползается красное пятно.

— Заткнись! — рявкнул он, — Заткнись и успокойся!

Пришлось повысить голос, чтобы бедная девочка просто замолчала и услышала его. Аня пораженно замерла, расширенными от ужаса глазами глядя на Марата.

— Тише, дыши, вот так. Тебе нельзя так резко вставать, у тебя шов разойдется, — как можно мягче произнес он.

— Мой ребенок… — прошептала Аня, обмякла в его руках, и в следующую секунду закрыла глаза и тихо заплакала.

— С ним все в порядке, слышишь? Малыш в реанимации. Они сделали кесарево, он чудом выжил. Врач сказал, что он был в этот момент чуть ниже. Я… не разбираюсь в этом совсем, но он живой, Аня. Живой.

Анна распахнула глаза и вцепилась пальцами в края пиджака Покровского, глядя на него с сумасшедшей надеждой в глазах.

— Тогда почему в реанимации?

— Мне сказали, что всех недоношенных малышей помещают в бокс в реанимации. Аня, мне дали гарантию, что все будет хорошо. Я сейчас позову медсестру и врача, они сами тебе все объяснят. Только лежи на месте, ладно? Не двигайся.

Аня откинулась на подушку и сглотнула, глядя в потолок.

— Ты поняла меня? Аня?

— Я поняла, Марат, я же не дура, — выдохнула она обессиленно и зажмурилась.