В этом мире еще можно удивляться
Шрифт:
Абсолютно.
Блумикс нас очистил. Блумикс изгнал всякую воду, вновь разжег огонь. Вновь сделал нас феями. Мы больше не наркоманы. Мы теперь свободны. И все же иногда я ловлю себя на мысли, что по-своему скучаю по тем временам, когда змей… Изводил меня, нас. Когда его шепот пел мне на ухо нестройные песни, когда во рту стоял рыбный запах, когда казалось, что в горле постоянно словно что-то мешалось, хотелось выкашлять это, но ничего. Ничего не выходило, организм не очищался. Потрясающие галлюцинации Сиреникса, которые могут свести даже самого адекватного человека с ума.
И именно это мне и требуется.
Когда в душе зияет огромная любовь к
Я вздыхаю, трансформируюсь и перемещаюсь. И вдыхаю запахи родной планеты. Мелодия. Мелодия, с которой связана моя планета. И от которой исходят мои корни. Дракон… Сотни запахов, даже этот ветер, легко обдувающий мое лицо, кажется таким знакомым и родным. Я падаю на песок, ощущая под ногами родную землю и словно впитываю в себя окружающую энергию. Звуки. Музыку волн и шелеста листьев. Я питаюсь силой Мелодии, родная планета ощущает мое состояние и пытается напоить, чтобы утолить пустоту и жажду. Если бы это действительно помогало так, как…
И тут я вижу его.
Змей неподвижен. Его голова чуть выступает над волнами, он лежит в воде около самого берега и смотрит на меня неподвижными, неморгающими глазами. Я вздрагиваю, но в то же время чувствую превосходство: сейчас он не может мне навредить. Фарагонда сказала опять же правду: теперь я дергаю за ниточки. И я диктую змею свои условия. Я даже улыбаюсь от такого осознания. То, что должно было случиться намного раньше.
Но при взгляде на Сиреникс осознаю, то весь мой блеф - это так, теоретически. Я могу диктовать условия змею, но вот в том вопрос смогу ли я это сделать? Если даже сейчас я стою на коленях перед этой трансформацией и благоговею перед ней. Я просто физически, где-то на животном уровне, понимаю, что не смогу диктовать и противостоять этому чудовищу. Я просто слишком человек.
– Здравствуй, та-что-опустошена-до-предела, - шипит Сиреникс, и теперь я понимаю, насколько уже за этот год отвыкла от его холодных, язвительных речей.
– Зачем ты пришла? Ведь ты уже умчалась далеко вперед, зачем тебе потребовалось войти в Океан?
– Я не хочу войти в Океан, - я слежу за его глазами.
Вот он, тот момент. То, чего я ждала. То, от чего зависит успех моего маленького предприятия.
– И что же ты хочешь?
– спрашивает змей. Крючок закинут - рыба клюнула на наживку. Во всяком случае, я так надеюсь. Прошлый раз подарил мне бесценный и горький опыт, что очень легко можно обмануться и подумать, что ты можешь тягаться с Древними.
Однако именно это я сейчас и пытаюсь сделать снова. Да-да, опять наступаю на старые грабли. Но в отличие от прошлого раза я кое-что уяснила и надеюсь, что подмеченные факты мне помогут. Стоит попробовать. Иначе не узнаю.
– Когда ты ушел, я скучала, - я начинаю главную операцию: я начинаю изощренно лгать. Лгать телом, разумом и душой. Я вызываю соленые воспоминания, внутри меня плещется холодный Океан, я воспроивожу ощущения страха, беспомощности, когда Сиреникс входил меня своим хвостом, но в то же время удивительнейшее наслаждение, которое тогда испытывала. Сладостная нега от дикой боли, помутнение рассудка на фоне отчаянного страха.
– Сначала я радовалась. Но потом… - я плыву в Океане и вижу подводные глубины, снова ощущаю за спиной гибкие, хорошо обтекаемые водой, подвижные крылья.
– Потом мне стало хуже. Я поняла, что скучала. Я поняла, что познала Океан и не готова
– Что ты хочешь?
– повторяет змей, поджимая шею. В этом состоянии он олицетворяет всю свою насмешку и всю свою мудрость, а я совершаю главную ложь своим телом.
– Чтобы ты вошел в меня, - мой голос звучит чарующе и сексуально. Во всяком случае, я так его ставлю. Я говорю чуть приглушенно, почти шепотом, внимательно играя взглядом. Я напрягаю тело, держу в себе сотни вспоминаний о деталях и мелочах, о каждом оттенке морских глубин.
– Я хочу повторить то, что было тогда. Только больше. И глубже.
– Зачем тебе это?
– медленно тянется вперед Сиреникс. Я дрожу от восторга и продолжаю лгать, подключая еще и свою магию. Воспроизвожу в голове слабые, но такие сладкие воспоминания (нужно, чтобы тело как-то отчаянно ныло) о его силе и его магии, даже надмагии. Моя сила ищет его, ищет, вишневыми путами оплетаясь вокруг змеиного тела, пробуя на вкус его ауру. Сейчас моя магия - ближайший мой друг и союзник. Разум, душа и тело выступают на вспомогательных и прикрывают. А я - бессменный лидер и главная актриса своего кино. Кажется, сценарий подозрительно повторяется.
– Боль, - мое тело ходит струной, а по жилам течет сладость, мед, виноградный сок.
– Я люблю боль. Я хочу ощущать твою боль. Я боялась тогда, но это был лучший секс, который я только испытывала в жизни. Даже он, - наверное, потом я буду аплодировать себе за эту потрясающую выдержку, - не смог достичь ничего подобного. Он не может дать истинного наслаждения как… Ты. Я… - я задерживаю дыхание, словно сообщаю ему свою самую сокровенную тайну, - я мазохист.
Причем именно сейчас, с учетом последних дней и последних событий, я не могу сказать, что так уж сильно лгу. Если я иду на встречу со змеем, если я хочу заглушить моральную боль физической болью, используя для этого секс-боль Сиреникса, то можно ли утверждать, что я еще нахожусь в здравом уме и твердой памяте? Так ли трезв мой рассудок? Не думаю.
– А зачем мне это?
– тот вопрос, которого я боялась. Черт. Вот это самый опасный пункт. Вопрос, на который у меня нет четкого ответа. Сиреникс ждет, а я молюсь о том, чтобы не проколоться.
– А разве это не будет тебе приятно?
– улыбаюсь я. По моим венам бежит Океан, шепот морских глубин из воспоминаний рвется наружу.
– Я ошибаюсь, но разве ты не любил женских тел? Или ты привык брать только силой?
– я щупаю нужную почву и чувствую себя увереннее. Я стою и предлагаю себя морскому существу.
– А если девушка добровольно возжелает с тобой возлечь… Неужели ты откажешь ей?
Сиреникс молчит. Вдруг мне приходит в голову, что что-то не то. Что змей реагирует как-то… Странно. Будто он чем-то скован. Будто что-то его держит. На мгновение моя внутренняя защита лопается, и я начинаю бояться, что весь мой план пойдет коту под хвост.
И тут мои глаза словно автоматически поднимаются и упираются в водяные змея. Я прирастаю к песку и не могу подняться, инстинктивно припадаю еще ниже. И понимаю, что происходит.
Змей. Меня. Считывает.
Вот этот момент, которого я ждала. Я приглушенно и тяжело дышу, я упираюсь руками в сырой песок, я смотрю на Сиреникса из-под завесы черных волос, словно на божество, и дрожу, дрожу телом. Я позволяю заполнить голову мыслям о боли, мазохизме и желании быть униженной. Я хочу этого. Всем сердцем. Всей душой. Мое тело податливо и послушно, я готова исполнить любое требование. Лишь бы меня снова принял Океан.