В глубине Великого Кристалла. Легенда о Хранителе
Шрифт:
– Он в тыщу раз смелее, чем я, – насупленно перебил мальчик.
– Возможно. Но твоей струнки у него не было. Он чувствовал лишь свою боль, свою обиду… Может быть, в этом была его вина перед городом. Не исключено, что он понял эту вину в конце концов, поэтому и ушел насовсем.
Мальчик долго шагал молча. Держал перед собой на ладони монетку. Иногда подбрасывал.
– Не… это неправда, – наконец сказал
– Что неправда?
– То, что он не чувствовал чужой боли. Зачем он тогда остановил трамвай? Он не хотел, чтобы колесами по лицу… вот этого мальчишки, на денежке… Ему показалось, что он живой!
– Да… Я как-то упустил это из виду.
– Вы же сами про это написали!
– Я?.. Я, голубчик, не написал. Я, скорее, записал.
Мальчик сказал с оттенком досады:
– Я не понимаю разницы. Все равно ведь это ваша повесть. Вы ее сочинили.
– Сочинил?
Тогда мальчик улыбнулся чуть снисходительно и сожалеюще:
– Но ведь это же все-таки сказка. Не было же здесь никакого Реттерхальма. И кристалл мадам Валентины – он тоже фантастика… Это даже хорошо.
– Почему же? – уязвленно спросил Пассажир.
Но мальчик не заметил обиды.
– Потому что, если сказка, значит, вы в ней хозяин. Можете переделать конец по-другому!
– Нет, голубчик! Быль это или фантазия, но изменить я ничего не могу. Галька ушел из города…
– Ну… пусть! – Мальчик сжал монетку в кулаке, на ходу заглянул Пассажиру в лицо требовательными коричневыми глазами. – Ладно, ушел. Но напишите, что Лотик и Майка… ой, Вьюшка то есть… его догнали. И они пошли вместе. А? Это можно?
– Это можно лишь в одном случае, – очень серьезно сказал Пассажир. – Если у них хватит времени. Но мадам Валентина давно умерла, кто перевернет часы? Надо, чтобы замкнулось во времени колечко. А это зависит не от меня…
– А от кого?
– Ну-у, дорогой мой… Опять скажешь «фантазия»… Перестал бы ты кидать монетку, потеряешь раньше времени…
– Какого времени?
– То есть вообще потеряешь. Жаль будет.
Мальчик сунул монетку в карман. За разговором они незаметно подошли к пристани. С палубы их заторопил пассажирский помощник:
– Давайте, давайте, граждане! Сейчас отходим.
– Что, раньше срока? – засуетился Пассажир. – Подождите, мальчик должен сойти, он только вещи возьмет.
…Потом они попрощались у трапа.
– До свиданья, – неловко сказал мальчик. «Может, еще встретимся», – хотел он добавить, но постеснялся.
Пассажир вежливо наклонил голову с пробором. Бежали серые облачка, стало прохладно. Мальчик передернул плечами.
– Вот что, голубчик, возьми мою куртку, – вдруг решил Пассажир. – Смотри, холодает.
– Да что вы! У меня же безрукавка…
– Безрукавка вязаная, продувается. Да и руки все равно голые. – Он расстегнул куртку. –
– Ну да, – неуверенно возразил мальчик. – Смеяться будут, скажут: во балахон…
– Да кто тебя увидит в темноте?
– В темноте?
– Ох, я хотел сказать «в тесноте». На станции и в автобусе… Ну, скажешь, что папина или дедушкина куртка… Я же не говорю: надевай сейчас. Это на всякий случай. Возьми, я прошу.
Мальчик молчал. Возиться с большой и ненужной курткой не было охоты. Но не хотел он и обидеть Пассажира.
– А как же вы?
– У меня есть другая в чемодане… А тебе… пусть будет на память о нашей дороге.
– Ну… тогда вытащите все из карманов.
– Всенепременно! – Пассажир тщательно очистил карманы. – Очки, блокнот, бумажник… все! – Он отдал куртку, подержал мальчика за плечи и шагнул на трап.
Через минуту пароход отошел. Мальчик помахал с дебаркадера. Но Пассажира на палубе не было, он скрылся в каюте. Мальчик затолкал куртку в сумку. Та разбухла, как боксерская груша. «Подарок», – вздохнул мальчик. И вдруг очень пожалел, что не спросил у Пассажира, как его зовут.
Время до вечера мальчик провел без скуки. Он побродил в ближнем лесу. Почти час просидел над муравейником, размышлял: есть у муравьев развитая цивилизация или они все-таки бестолковые? Из леса вышел к реке – на пустой песчаный пляжик. Солнце то выскакивало, то пряталось, было совсем не жарко, но мальчик искупался. Не для удовольствия, а из принципа (Гальке-то еще холоднее было ночью, под ветром). После купания напала такая дрожь, что пришлось надеть безрукавку. Согрелся.
Скоро совсем распогодилось, теплее стало. Мальчик сел на лужайке у расщепленной березы, на солнышке. Достал книгу «Человек, который смеется». Стал наугад перечитывать страницы…
Раздались голоса, пришли мальчишки с мячом. Разбились на две команды, разметили ворота. Береза сделалась штангой. Мальчик отодвинулся, чтобы не мешать. На него не обратили внимания. Или сделали вид, что не обратили. С полчаса он следил за игрой – робкий незваный зритель. А когда один из ребят захромал и ушел с поля, мальчик робко спросил:
– Можно мне вместо него?
Тонкий мальчишка в полинялом трикотажном костюме и с белыми волосами ниже ушей (ну, прямо Галька!) прошелся по мальчику светло-синими глазами:
– Ты откуда? Дачник, что ли?
– Не… я проездом. С парохода.
– Ну, валяй…
Мальчик играл не лучше и не хуже других. Разгорячился, заработал пару синяков, удачно подал мяч беловолосому, а тот «впаял» красивый гол… А время летело. И скоро видно стало, что солнце катится к вечеру.
– Я пошел. Пока… – сказал мальчик. Беловолосый рассеянно кивнул, остальные не обратили внимания.