В глубине Великого Кристалла. Том 2
Шрифт:
Однако я все равно боялся. Но ясно было и другое: сколько ни бойся, а Сашка уйдет на этом чертовом “Старе-2” в подпространство. Так зачем же, чтобы и он боялся, как я?
— Ладно… — сказал я. — А что слышно о тех?На другой ступени?
Сашка посмотрел без улыбки. Опустил голову.
— А о них ничего и не будет слышно… пока астрономы не увидят новую двойную звезду…
— Сашка… Возьмите меня с собой.
Он не удивился.
— Я уже думал… Но там жизнеобеспечение только на
— Жаль.
— Да… Ну, может быть, потом! Я спрошу…
“Потом”, — усмехнулся я про себя. И сказал:
— Спроси, конечно.
Во время разговора мы вышли к набережной у левого берега бухты. Она была отгорожена от прибрежных камней парапетом из тесаных гранитных глыб — видимо, для защиты улицы от штормовых волн. Сейчас, однако, внизу плескалась и мотала зеленые пряди водорослей безобидная зыбь. Я навалился грудью на ограждение. Сашка подпрыгнул, забрался на парапет, лег на нем, подперев щеки, постучал по камню кроссовками.
Причалов поблизости не было, слева стояли над берегом строения с вышками и мачтами — видимо, яхт-клуб. Белые треугольники парусов ходили туда-сюда вдали от берега. Бриг ушел от пристани на середину бухты и распускал желтоватую парусину на обеих мачтах. А ближе к набережной лихие ребята носились на виндсерферах — парусных досках. Парусов было много, все разноцветные, глаз не оторвешь…
Сашка сказал:
— Я тоже хотел так научиться, да все времени не хватает… Зато купался часто. Я на пляже учебники читал.
— Ты герой, — задумчиво похвалил я его.
— Ага… — согласился он с прежней дурашливой ноткой. Но без улыбки.
Тогда я встряхнулся:
— Сашка! А чего мы куксимся! Радоваться надо, что увиделись… И еще увидимся! У тебя полет — всего на три дня, а я… потерплю. У старых людей время бежит незаметно.
Он тут же повеселел. Возмутился:
— Ох уж, “у старых”! Вы еще это… средних лет.
— Тем более. А проводить тебя сегодня можно?
Сашка досадливо поморщился:
— Наверно, не разрешат. Это ведь спецрейс…
“Ну и ладно. Так даже лучше”, — подумал я.
Сашка глянул на часики, сказал виновато:
— Домой пора. Собираться… И мама ждет…
— Тогда попрощаемся здесь. Ты пойдешь, а я постою. Погляжу на паруса.
— Ладно! — Сашка, видно, тоже боялся долгого прощания.
— А я все-таки побывал в Ново-Камышине, — сказал я. — Как ты советовал.
— Знаю. Я ведь ездил в Овражки еще раз…
— Да? Зачем?
— Ну… про вас узнавал… — Он застеснялся и сказал быстро: — А еще с теми ребятами поиграть хотелось. Помните, которые тогда у костра… С ними хорошо! Не то что в Краснохолмске.
— А там что? Все никак не поладишь с одноклассниками?
— А когда ладить? Мы уже уехали…
— А здесь? Неужели тоже пристают и дразнятся?
Сашка насмешливо мотнул волосами.
— Что вы! Наоборот! Как узнали, что лоцман, смотрят… будто все время чуда какого-то
Он помолчал и вдруг спросил неловко:
— Книгу-то не нашли?
— Увы…
— А… — Он глянул нерешительно.
— Тетрадь? Нет, Сашка… Да и не было никакой Тетради.
— Это хорошо, — вдруг сказал он.
— Что хорошо?!
— Ой… дурак я! — Сашка от досады крепко хлопнул себя по затылку. — Я не так хотел сказать… Я вам один подарок сделаю! Когда вернусь…
— Какой?
— Пока нельзя говорить! Тайна!
— Ну, если тайна… А где ты живешь, не тайна? А то как я тебя найду, когда вернешься?
— Ой, верно!.. Улица Голубиной Почты, восемь, квартира два… Игорь Петрович, а вы зайдите к маме, когда меня не будет, ладно? Она обрадуется…
— Зайду… Ну, а теперь давай прощаться. Быстро и решительно!
— Ладно! — Он сел на парапет верхом, широко отвел свою ладошку и с размаху впечатал в мою ладонь. Рукопожатие получилось крепкое и веселое. И Сашка вскочил на парапете. Смешно и лихо отдал мне честь, крутанулся на пятке и побежал по граниту, как по узкому тротуару. “Свалишься ведь, акробат!” — хотел крикнуть я вслед. Но он уже прыгнул на плиты набережной. Пересек мостовую, на той стороне помахал мне еще рукой и ускакал за угол дома с вывеской:
“Кафе “В объятиях осьминога”
“Черта с два я пойду в такое кафе”, — решил я. И опять повернулся к морю.
Носились виндсерферы. Разноцветные. Лишь один — как бабочка-траурница, весь бархатисто-черный…
Глава 10. Черный виндсерфер
1. Последняя печаль
Настроение изменилось не сразу… До вечера я ходил со спокойной и ясной радостью. Правда, была она вперемешку с грустью — из-за нового прощания с Сашкой — и все же… Главное, что мы снова стали друзьями. Я мог теперь без прежней печали и без злости на себя вспоминать наше путешествие…
И я вспоминал. Шагал по пестрым улицам Кан’Орры и улыбался, что, наверно, со стороны выглядело глупо…
Зашел в редакцию и в течение пяти минут терпел, как танцует вокруг меня Галевич: “Ах, я не посмотрел сразу в анкету!.. Вы не передумали, это не шутка? Но как же — корректором? Знаете, у нас на днях уходит замредактора… Ах, специально, творческий эксперимент? Очень остроумно!.. Только комната, честно говоря, она… Может быть, номер в гостинице?”
Я успокоил его, обещал завтра явиться на работу, он вручил адрес и ключ от комнаты, где “приготовлено все, насколько хватило возможностей”. И высказал живейшее желание проводить меня и помочь устроиться. Кое-как я убедил его, что устроюсь сам, и пошел искать свое новое жилище.